На грани реальности

Я прохожу на своей лодчонке по каналам от своего дома, где у меня мастерская, до великолепного, величественного строения, в котором обитает моя любовь. Я покачиваюсь на волнах канала и смотрю на ее окна, светящиеся в темноте. О, Диана, как ты прекрасна. Однажды я осмелился и оставил на ее крыльце красную розу, которую я вырезал для нее из дерева. Я сижу в своей лодке под ее окном и представляю, как она прикасается к деревянной розе рукой без перчатки и у меня замирает сердце. Почему же я такой дурак и не влюбился в Розалинду, у которой покупаю по утрам молоко?

Осколки зеркала

– Я ведь отлупила ее тогда, ее же собственной юбкой отлупила.

Как в море зашли, она юбку сняла, а я ее жгутом скрутила и давай… Ну правда, чужой же муж, а она как с цепи сорвалась… А я-то… сама себя не узнала. А она утром проснулась и говорит: Верочка, ты не знаешь что такое с моей юбкой произошло? Какая-то она странной формы. Это у меня она спрашивает, прикинь, не помнит она! Конечно, выпей столько… Не, он и не видел ничего, они с женой в номере отдыхали когда мы на море пошли.

***

– И тут он от меня оторвался и говорит: эта хочет, а та (на Светку показывает) – нет. И все на меня смотрят и ржут. Я чуть сквозь землю не провалилась. Но вот что интересно: Светка-то с кем хотела целоваться если не с ним? С кем-то же хотела раз стала в бутылочку играть…

***

– Ходили, гуляли втроем, нормально было все. И он вдруг прыг через перила и повис на руках с той стороны, а внизу вода чернущая… А она даже не притормозила, идет себе дальше.

Ну он обратно перемахнул и идет следом, будто ничего и не было. И тут она раз и в троллейбус – Я домой, – говорит, – пока. – И он за ней шасть и двери закрылись. А я стою как дура одна на тротуаре. А ничего, что мы с ней в одном подъезде живем, нет, ну нормально?

***

– Светка, она вообще странная. Однажды идем, мороженое едим в вафельных стаканчиках. Так она стаканчик объела вокруг и яйцо из мороженого с ладошки на ладошку перекидывает, а ладошку облизывает и яйцо облизывает, перемазалась вся.

А потом мне его протягивает: Хочешь, – говорит, – доесть?

О

Краковская колбаса не послушалась ее ножа, и наполовину сделанный разрез завершился уродливым надломом. Магазин тут же заполнился криком хозяйки: «Что творишь! Ты вообще почему тут? Одна в отделе, другая- заказы развозит, сколько раз повторять?! И вонищу своей колбасой развела, кошмар, выметайся!» Она и ушла. Отовсюду сразу. Сказала: «Все надоели».