Когда запоют мертвецы

Теперь стало ясно, что это не мертвец хочет ему что-то сказать – да и с чего бы, они даже не были знакомы! – а сам Эйрик тянется к тому ценному, что покойник унес с собой в могилу и с чем, по слухам, не расставался ни днем ни ночью. То, ради чего Эйрик охотно рискнул бы своей шкурой. Это желание жгло его кожу, будоражило по ночам, не давало сосредоточиться на занятиях… Он размышлял, стоит ли посвящать друзей в свою затею, и наконец решил, что умолчать будет нечестно.

Перевернувшись на правый бок и подперев голову рукой, он уставился на Магнуса с Боуги.

Вид он при этом принял довольный и загадочный.

– Много лет назад на местном кладбище похоронили одного старика из Бискупстунги…

Лица Магнуса и Боуги поскучнели. Кому интересно слушать про какого-то старика, когда тут целый католический епископ, да к тому же обезглавленный? Но Эйрика это не смутило.

– Слухи о старике ходили самые разные. Жил он один, не имел ни жены, ни детей. Говорят, за всю жизнь было у него только две ценности: корова… и книга.

Перед «и книга» Эйрик сделал такую таинственную паузу, какую только сумел. Кажется, это сработало, потому что Боуги и Магнус перестали закатывать глаза и стали слушать внимательнее.

– Когда старик заболел, он пожелал быть похороненным в церковном дворе Скаульхольта. Взамен пообещал местному священнику землю и хутор, но поставил еще одно условие: что в могилу он унесет с собой книгу. Ну, и корову.

Мальчишки прыснули в одеяло, зажав себе рты ладонями, чтобы не разбудить других школяров.

Эйрик со снисходительной улыбкой дождался, пока веселье стихнет. Сам он тоже от души посмеялся, когда слушал историю впервые, но сейчас всем видом показывал, что главная в ней все-таки не корова.

– Большой, должно быть, гроб пришлось сколотить, – заметил Боуги.

– Думаю, корову положили рядом, – возразил Магнус. – Так что там за книга?

Эйрик еще раз улыбнулся, на этот раз хищно и резко.

– А ты как думаешь? – ответил он и сам вдруг испугался своего голоса – низкого, незнакомого, голодного.

Друзья лежали, умолкнув, обдумывая каждый свое. Какому мальчишке в пятнадцать лет не хочется обрести настоящую силу? Ту самую, которую не получить и с сотней молитв, которая не придет ни с греческим, ни с латынью… Хотя все они готовились однажды принять сан и стать пасторами, бывали в их жизни искушения, с которыми сложно было бороться. С тех пор, как их языки однажды обожгли волшебные слова, избегать греха становилось все труднее.