Тюк сена

Наконец-то, к остановке подошёл старый совдеповский троллейбус и люди, слегка толкаясь, заспешили на посадку. Я тоже протиснулся через заднюю дверь и буквально вплющиваясь в народ, застыл на нижней ступеньке. Троллейбус захлопнув двери, тронулся и слегка подвывая электромотором понёсся к следующей остановке, потряхивая и утрамбовывая пассажиров на каждой ямке, в направлении ипподрома, где жил Толик. Передо мной, повыше ступенькой, а точнее надо мной нависала полная, добродушная на лицо женщина и на каждой яме, когда троллейбус подбрасывало, она буквально приплющивала меня всем своим плотным телом к закрытой двери.

В этот момент я лицом вынужден быть прижиматься к её вонючему нафталином пальто и от этого запаха меня начинало слегка мутить. С одной стороны, я ощущал её плотное, нежное тело, запах волос с приятным ароматом духов, с другой стороны – этот отвратительный запах нафталина. Про себя я думал:«Как же много всего в ней намешано! Неужели у неё дома так много моли, что нужно так обильно пропитывать одежду нафталином? Быстрее бы уж остановка и выйти!». Я всегда предпочитал ездить на троллейбусе, а не на автобусе, когда был выбор! Чем это объяснить, не знаю? Может потому что троллейбус огромный и очень светлый и в нём тише, чем в автобусе, а люди чувствуют себя комфортнее из-за отсутствия запаха бензина, или солярки. Правда утром, когда троллейбус переполнен, комфорта в нём не было, как и в автобусах. Утро, есть утро, все спешат на работу и здесь не до комфорта, всем нужно успеть на работу во-время, без опозданий! Это где-то после 10 часов, когда основной рабочий люд уже на работе, в транспорте очень даже комфортно и просторно!

На следующей остановке "Авиастроителей", меня эта женщина, висящая надо мной, практически вытолкнула из троллейбуса, дружелюбно улыбаясь мне своей милой улыбкой.

В ответ, я тоже вымученно улыбнулся ей, думая про себя: – «Слава богу, что ты одну остановку ехала, больше бы я не выдержал!». Хорошо то, что на этой остановке почти все пассажиры троллейбуса вышли – это были «Заводчане». Они торопливо и смешно обгоняя друг, друга, спешили к проходной авиазавода, над которой огромные часы показывали уже 7ч28мин, а рабочий день начинался с 7ч30мин. Опоздавших рабочих после 7.30мин уже не пускали через «вертушки» проходной, отправляя в бюро пропусков писать объяснительную и только после этого допускали к работе. В конце месяца по этим объяснительным начислялись премии, а точнее за опоздание на работу они лишались премии.