Убийца из детства

Он до седьмого класса не знает, как пишутся «жи» и «ши»! Он не прочитал ни одной книги! У него речь, как у неандертальца. Гортанные звуки и не более. Понять, что он говорит, невозможно. Да, он высокий и сильный. Когда это волосатое чудовище, набычившись, идет по коридору школы, все парни прикрывают руками живот. Потому что знают: ни с того ни с сего Вася может со всей дури ударить любого кулаком. Чтобы потом с идиотским смехом любоваться тем, как у жертвы перехватило дыхание и она скрючилась у стены, хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.

И вот этому недоноску Надька отдалась. Не могла Надька влюбиться в Чушкина. Значит, любовь для нее – ничто. Не могла потерять голову. Значит, все дело в похоти и прихоти. Надькин поступок разрушил волшебное очарование первой любви. Его любви! Кто восхищался ей и страдал, кто, придя из школы, торопил наступление нового дня, потому что он сулил встречу с ней! Кто тайно и нежно любил ее.

Мужчина тряхнул головой, отгоняя назойливые воспоминания.

«Хватит! – мысленно сказал он сам себе. – Ты все обдумал, все решил. Время разбрасывать камни и время их собирать. Пора Надюше получить то, что заслужила. Ответить за подлость, предательство, цинизм. И ничего изменить уже нельзя».

Мужчина вышел из тени и подошел к дому. Вместо деревянной, скрипучей и обшарпанной двери, подъезд украшает теперь железная, с кодовым замком. Смотрится это, как модная шляпка на голове столетней развалины. Но главное – все эти антитеррористические изыски совершенно бесполезны.

Дверь распахнута.

Он шагнул вовнутрь. Полумрак. Лампочки в патроне нет. Свет уличного фонаря едва пробивается в подъезд сквозь крохотное, покрытое пылью и паутиной оконце лестничной площадки. Когда он стал подниматься по кривым деревянным ступенькам, те жалобно застонали. Чувствуют, отметил он про себя.

Он не боялся, что его может увидеть кто-то из тех, кто его помнит. Узнать в дородном пятидесятилетнем мужике того мальчишку невозможно.

Да и не осталось здесь никого, кто жил тогда. Специально наводил справки. Одна только Надька вернулась жить в дом детства.

Остановился перед обитой облезлым дерматином дверью. Глазок подсвечен изнутри горящим в коридоре светом и смотрит пристальным, немигающим взглядом. Мужчина усмехнулся. Была первой красавицей школы, – а живет в таком гадюшнике!

Рука потянулась к звонку. Указательный палец коснулся кнопки, но не нажал ее.