Ночные тени

Она всегда славилась прямолинейностью, которая граничила с жестокостью. За это ее и любила матушка Наталья. Любила еще и за то, что Ирина выполняла все ее поручения без лишних вопросов. Поэтому она стала старшиной в своем отряде и главой личных охранников Натальи. Ирина была частым гостем на своеобразных наказаниях, но, что меня больше всего удивляло, раньше она была непосредственным участником жестокого обращения: ее пороли так же, как и нас.

В маленький, бедной комнате, которая служила и столовой, и спальней, был только стол да печка.

Спальное место было расположено в углу и огорожено потрепанными занавесками.

Вся комната была наполнена тяжелым запахом магии. Тяжелым, мускусным запахом разложения, который давил на тебя, раздражая слизистые носа и глаз, и вызывая рвотные позывы.

Я старалась дышать реже, чтобы прям здесь не попрощаться со съеденным завтраком.

Старик упал на колени перед Ириной, закрыв лицо руками и зарыдав навзрыд.

– Умоляю вас… Он шел ко мне попрощаться, – молил он сквозь слезы, но Ирина была непреклонной.

Она кивнула головой, подавая нам знак, чтобы мы пошли и проверили, что происходит за занавесками.

Осторожно ступая, я отодвинула край ветхой ткани.

Молодой человек лежал на кушетке, укрытый стеганным, замусоленным одеялом – весь в поту. Он вот-вот был на краю предсмертной агонии.

Под глазами залегли темные синяки, кожа принимала сероватый оттенок. Слипшиеся губы все потрескались и покрылись мелкими язвами. Он тяжело дышал и его тело, иногда содрогалось от сильного озноба.

Он открыл свои залитые веки и посмотрел на меня, почти пустыми покрасневшими глазами. Зрачки у него были расширенными, почти полностью закрывая его настоящий цвет глаз.

– Я еще жив, – хрипло выдавил он.

На вид ему было не больше двадцати пяти лет. Совсем еще молодой.

– Ненадолго, – ответила я и юноша понимающе и обреченно кивнул мне.

Я подошла ближе и откинула его одеяло, чтобы оценить степень заражения скверной.

Его ноги, до самого пояса уже все посинели и вздулись.

Открывшиеся, ужасные язвы, сочились кровью, гноем и черной густой скверной, источая уже трупный смрад. Он умирал быстрее, чем это было обычнее при получении такого проклятия.

К моему горлу подступила тошнота, и я поспешно укрыла его одеялом, не в силах больше смотреть.

Ася стояла уже рядом и безразлично осматривала юношу так же, как и я минуту назад.

– Ирина, – окликнула она, возвращаясь к сестрам.