Девчонка с Петроградской

На помощь Агиеву бросился его родственник и посетители бара, которые вызвали наряд. После задержания оного означенного дебошира, на нём было обнаружено удостоверение личности на имя Лаппалайнена Марку, финна, гражданина России, уроженца города Санкт-Петербурга…»

Немолодой в штатском отложил листок, и устало посмотрел на похмельного задержанного.

– Припоминаешь вчерашнее? – спросил он.

– Смутно. – честно ответил Шакалёнок.

Немолодой вздохнул.

– И?

– Позвонить можно? – спросил вместо ответа Шакалёнок.

Немолодой в штатском тем же толчком, каким придвигал стакан с похмедолом, придвинул ему трубку телефона, снятую с базы.

– Звони.

Большим пальцем тот набрал несколько заветных цифр.

– Полковник Селин. – густо ответила трубка.

– Это я. – ответил Шакалёнок.

– Опять проблемы?

Немолодой в штатском прислушивался с плохо скрываемым интересом. Шакалёнок передал ему трубку. Немолодой взял её и выслушал всё, не переменяясь в лице. Нажал отбой и посмотрел на Шакалёнка. Тот смотрел мимо.

– Свободен. – сквозь зубы процедил немолодой в штатском. Пихнул толчком через стол истрёпанную карточку удостоверения Шакалёнка, отметил пропуск, который вместе с удостоверением Шакалёнок сгрёб со стола, не глядя на него.

На улице было гадостно. Где-то во дворах чадила подожжённая помойка, горелый смрад смешивался с сырым воздухом. Зонта не было, курева тоже. Как, впрочем, и наличных денег. Шакалёнок поднял воротник старой кожаной куртки и побрёл, куда глаза глядят. Глаза глядели в сторону ближайшего магазина.

На счёте должны были оставаться ещё какие-то деньги. Если нет – оставался последний вариант – семья. А с ней у Шакалёнка были сложные отношения. Дома он не жил лет с 14. Из-за отчима. Марку-Шакалёнок так и не мог понять – зачем мать вышла замуж за этого урода. Но мать упорно избегала разговоров на эту тему. А семья, тем временем, разбежалась. Первой ушла Хелга. За ней последовала старшая – Биргита. И теперь дома оставался только Тойво. Брат-близнец. Воспоминание о братце вызвало у Марку острый приступ тошноты. Братья друг друга терпеть не могли лет с 8-ми. Тойво изо всех сил подлизывался к отчиму, стремясь заслужить его расположение, в противоположность Марку.

Людей в гастрономе почти не было. И деньги на счёте, к счастью, ещё были. Он купил бутылку пива, пачку пельменей и нарезной батон. Подумал, взял ещё пачку масла и банку сметаны.

Дома воняло грязными носками и холодным сигаретным пеплом. Марку залез под контрастный душ.