Живые связи

Тонкие кружева соединялись с атласными и шелковыми тканями, переливались кристаллами и манили фигурно расшитым жемчугом, словно и не платья это вовсе, а прекрасные белоснежные полотна, сотканные талантливым художником. Одно платье было длинным и строгим и имело меньше всего украшений, а два других блестели даже в ненастную погоду, грозя ослепить всех вокруг.

Помявшись некоторое время в борьбе с внутренними принципами, я, наконец, их одолела и, скинув свой простой наряд, залезла в самое пышное платье, моментально превратившись из серой моли в сказочную принцессу. Оно село как влитое, показывая, что жених имел на удивление хороших глазомер и точно изучил мои размеры еще до того, как посмел к ним прикоснуться. Покрутившись перед зеркалом некоторое время и восхитившись новоприобретенной красотой, я со вздохом сняла платье. Золотая клетка не по мне.

Весь остаток дня я провела как на иголках с ощущением неминуемо надвигающейся катастрофы. Держалась я еле-еле, то и дело подпрыгивая на месте в желании скорейшим образом спастись из жадных лап лесного чудовища. Пусть эти лапы были довольно мягкими и затейливыми, я яро убеждала себя, что это притворство перед надвигающимся уничтожительным смерчем. Я кривилась – время для побега было неудачным, решаться надо было раньше. Ратмир засядет за документами и, возможно, останется в поместье. Всего один день до свадьбы – я оказалась припертой к стене.

Однако, на следующее утро лесные благодетели решили проявить ко мне милость – погода радовала ярким солнцем и теплом, документалист завяз в кабинете и, судя по выражению его сосредоточенного лица и кипы папок, еле удерживаемых в руках, – надолго. Ратмир же куда-то отбыл к моему великому облегчению, за которое я даже отвесила фигуральный поклон в воздухе, обращаясь к внезапно вспомнившим про меня святым покровителям. Нисколько не колеблясь, я схватила спрятанную под кроватью походную сумку и с тихой яростью затолкала глупого кота, которому вздумалось воспротивиться, начать орать и топорщить в разные стороны лапы. Но силы были не равны, поэтому синехвостый питомец оказался плотно закрыт под скрипучей молнией мешка. Забрав Ариадну из конюшни, я припустила что есть сил в направлении, где, как я помнила, зиял спасительный проем в скалах.

Без тени сомнения в способностях своей памяти, я скакала довольно долго, теша себя мыслью, что скалы вроде бы приближаются, по крайней мере, регулярно мелькают вдали, особенно, если выехать на открытую поляну.