Песни

Песни

Юз Алешковский

Мне жаль, что нынешний Юз-прозаик, даже – представьте себе, романист – романист, поставим так ударение, – как-то заслонил его раннюю лирику, его старые песни. В тех первых песнях – я их все-таки больше всего люблю, может быть, потому, что иные из них рождались у меня на глазах, – что он делал в тех песнях? Он в них послал весь этот наш советский порядок на то самое. Но сделал это не как хулиган, а как поэт, у которого песни стали фольклором и потеряли автора. Сергей Бочаров.

Песни

Юз Алешковский

© Юз Алешковский, 2017

© Александр Дунаенко, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4483-6515-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

За дождями дожди

В такую погодку – на печке валяться

И водку глушить в захолустной пивной,

В такую погодку – к девчонке прижаться

И плакать над горькой осенней судьбой.

За дождями дожди,

За дождями дожди,

За дождями дожди,

А потом – морозы.

Зябко стынут поля,

Зябко птицы поют

Под плащом ярко-жёлтой берёзы.

Любил я запевки, девчат-полуночниц,

Но нынче никто за окном не поёт:

Лишь пьяницам листьям не терпится очень

С гармошками ветра пойти в хоровод.

За дождями дожди,

За дождями дожди,

За дождями дожди,

А потом – холода и морозы.

Зябко стынут поля,

Зябко птицы поют

Под плащом ярко-жёлтой берёзы.

Но знаю отраду я в жизни нехитрой —

Пусть грустно и мокро, но нужно забыть,

Про осень забыть над московской палитрой

И с горя девчонку шальную любить.

За дождями дожди,

За дождями дожди,

За дождями дожди,

А потом – холода и морозы.

Зябко стынут поля,

Зябко птицы поют

Под плащом ярко-жёлтой берёзы.

1950

Личное свидание

Герману Плисецкому

Я отбывал в Сибири наказание,

Считался работящим мужиком

И заработал личное свидание

С женой своим трудом, своим горбом.

Я написал: «Явись, совсем соскучился…

Здесь в трёх верстах от лагеря вокзал…»

Я ждал жену, жрать перестал, измучился,

Всё без конца на крышу залезал.

Заныло сердце, как увидел бедную —

Согнулась до земли от рюкзака,

Но на неё, на бабу неприметную,

С барачной крыши зарились зэка.

Торчал я перед вахтою взволнованно,

Там надзиратель делал бабе шмон.

Но было мною в письмах растолковано,

Как под подол притырить самогон.

И завели нас в комнату свидания,

Дурёха ни жива и ни мертва,

А я, как на судебном заседании,

Краснел и перепутывал слова.