Жизнь как она есть. Сбоник рассказов

Так что, будьте любезны, придется вам немного потерпеть! А там со мной непременно само что-нибудь случится!

V.V.

2016

Доброволец

Война с турками непременно должна быть. «Убили моего дядю, так вот вам по морде!» Война будет, это как пить дать. Сербия и Россия в этой войне нам помогут. Будет драка!

Ярослав Гашек «Швейк»

Кузьмич вышел на крыльцо и сладко потянулся. Глубоко вдохнул свежий утренний воздух, с сомнением взглянул на сжатую в руке папиросу, но всё же закурил.

Задумчиво сделал шаг, затем другой и таким нехитрым способом незаметно подобрался вплотную к невысокому забору; удивился этому неожиданному препятствию на пути, но тут же навалился сверху немилосердно, так что под ним скрипнуло, хрустнуло и крякнуло.

– Жить можно, – непонятно насчет чего резюмировал он.

Весь вид его в этот час: добрый прищур ласковых глаз, модная суровая мужицкая небритость, расслабленная миролюбивая поза – всё это прямо располагало к легкому ненавязчивому общению.

Мимо по окольной тропинке как раз проходила Петровна.

– Далёко в таком наряде? – закинул удочку Кузьмич, придирчивым взглядом снизу вверх осмотрев молодящуюся соседку.

Петровна оправила красочное платье.

– К уряднику.

– По поводу младшего? – уверенно предположил Кузьмич.

– Хулиганит! Машкину избу матерными словами исписал, а ворота дегтем выкрасил! – по ее тону не было понятно, осуждает она поступок сына или неотчетливо одобряет инсталляцию.

– Видно, не просто так, – задумался Кузьмич.

 – Что-то он имеет в виду, жаль не говорит совсем – объяснить не может.

– Это после проруби у него. До того как нырнул – балаболил как проповедник, не заткнешь. А после водицы ледяной, как откачали – молчит, волчонком смотрит.

– Горе, Петровна, – приуныл Кузьмич.

– Да уж привыкли… А старший-то наш! – вдруг вскинулась она, – на голову совсем слабенький стал! Вот пошел – в солдаты записался!

– Добровольно?

– Ох…

– Как же его угораздило?

– Уж и не знаю! Всегда такой смирненький был… А тут: дневники Достославского какого-то начитался…

– Может – Достоевского? – перебил подкованный в самых неожиданных сферах Кузьмич.

– Во-во, его, окаянного! Украл что ль где? И сказал: «Мать, все лучшие люди в Болгарию едут. Пойду и я турка стрелять».

– Так и сказал?

– Говорю ж – кретин!

Простецкое лицо Кузьмича вдруг поумнело, будто он неожиданно для себя смекнул что-то важное.