Узнай врага

До уха Головни вдруг донёсся чей-то далёкий возглас: «Эге-ге-ге-гей!». Кричавший виднелся на самом окоёме, его фигура чётко вырисовывалась в окружении серого неба – угольная чёрточка на меловой стене. Головня быстро проговорил про себя молитву и завопил в ответ:

– Эге-ге-ге-е-е-ей!

И тут же в ответ раздалось:

– Сюда-а-а! Сюда-а!

Человек махал ему рукой.

Обрадованный, Головня запрыгнул на лошадь (та аж присела, бедолага) и ударил её пятками по бокам.

– Вперёд, родимая. Кажись, нашли своих.

Он не ошибся.

Вождь, Сполох и Пламяслав расположились в ложбине, заросшей по склонам стлаником и кустами голубики с засохшими, сморщенными ягодками. Пока старшие разводили костёр, вычернив проплешину среди сугробов, сын вождя забрался на огромный зелёный от лишайников камень, нависший над склоном, и вертел башкой в бахромчатом колпаке, высматривая опасность.

Головня слез с кобылы, осторожно свёл её, хрустя веточками стланика, вниз по склону.

– А остальные где?

Вождь хмуро глянул на него.

Не отвечая, спросил:

– Куда ломанулся-то?

– Все ж струхнули. Не один я.

Вождь смерил его тяжёлым взглядом.

– Ладно, бери снежак, и за дело.

Головня отошёл к лошади, поскидывал с неё тюки, навешанные с боков, отцепил от седла кожаный чехол с ножом.

У костра переговаривались вождь и Пламяслав.

– Слышь, дед, а может, это пришелец твой был?

Старик ответил, почесав клочковатую бородёнку:

– Те чёрные были. А этот вроде нет.

– Чего ж удирал тогда?

– Не знаю. Чувство какое-то… вроде наваждения.

Морок. Духи смутили.

Головня отошёл на несколько шагов в сторонку, начал тыкать ножом в сугробы, подыскивая хороший снег: чтобы не жёсткий, ломающийся в руках, и не мягкий, прилипающий к ладоням, а только глубокий и ровный снизу доверху.

Невдалеке бродили лошади, рыли копытами сугробы, возили мордами по бурому, почти коричневому в сумерках, мху. Наверху, над склоном ложбины, всё так же торчал Сполох, крутил головой, наблюдал за местностью. Скосив глаза на Головню, он ухмыльнулся и сказал, присев на корточки:

– Удрал – сам виноват, земля мне в ноздри.

Отец же вас, дураков, хотел остановить, орал вам… эх.

Головня отвернулся, не желая этого слушать.

Вождь сказал старику:

– Пойдём глянем. Он же тела волков не увёз, бросил как есть.

– Что ж, пойдём!

Сполох заволновался, спрыгнул с валуна, закосолапил к ним, проваливаясь в снегу.

– Меня возьмите. Тоже хочу глянуть.

– Здесь останешься, – отрезал отец.