Сихиртя с мёртвого судна

Слишком неожиданным оказалось увидеть рядом покойника.

Замерзший сидел, скрючившись, у самого борта. Его малица была покрыта равномерным слоем льда и инея, и примёрзла к обшивке.

– Ох ты ж! Чур меня! – выдохнул кормчий.

Облачко морозного пара отлетело из его рта в сторону красного лица мертвеца.

Бекетов быстро отпрянул, резко поднялся, отряхнулся, окинув взглядом палубу кочмары.

…Их было трое… Это были полностью оледеневшие фигуры. Судя по одежде, да по бородатым лицам – это были русские промышленники[10 - Промышленник – (помор.) промысловик.]. Каждый был обвязан верёвкой за пояс, а концом её была обмотана мачта. Необходимая предосторожность в шторм, чтобы людей не смывало за борт во время качки. Те, кто пренебрегал этой простой мерой безопасности, часто заканчивали жизнь в тёмных, холодных волнах.

Видимо, эти трое боролись до конца, но их убили промокшая насквозь одежда, ледяной ветер и шторм… Больше на палубе не было никого…

– Батюшка-Море взяло своё, – Савва, почёсывая куцую, жидкую бородёнку на молодом лице, тихо подошёл к Бекетову и встал за его спиной.

Яков Осипович, словно очнувшись от жуткого зрелища, перекрестился, глядя в светлое небо.

– Никола Морской за них заступится перед Богом.

Савва тоже осенил себя крестным знамением. Илко, хоть и был крещёным, так и остался стоять, из под прищуренных раскосых глаз глядя на заледеневшие фигуры.

Было тихо, если не считать шума ветра и шелеста успокоившегося после бури моря. Оно ударялось о льдины, от этого они слегка поскрипывали. Эти звуки вызывали тоскливое, безнадёжное чувство бессилия перед стихией и трагедией, которая, должно быть, произошла совсем недавно. Может быть, это было даже вчера, когда господствовал северный ветер.

Ладья пережила тот шторм в уютной бухте. Как только море успокоилось, и задул поветерь[11 - Поветерь – (помор.) попутный ветер.], решено было сниматься, чтобы наступающие холода не заставили зимовать на Новой Земле.

– Яков Осипович… Идёмте отсюда. Некому тут помогать. – Савва мотнул головой в сторону берега, стараясь не смотреть на оледеневшие тела. – Если трюм и богат добычей, грех у нави[12 - Навь – (помор.) – мертвец.] отбирать… сами знаете… Батюшка-Море не простит.

Бекетов кивнул. Ему самому не хотелось находиться на мёртвом судне. Он был не робкого десятка, но одного взгляда опытного морехода хватило, чтобы понять: смерть первой ступила на палубу отважного кочмары. Искать живых – бессмысленно.

– Погоди… Товар не тронем.