Дитя Дэона

Она внимательно растерла землю на ладони, вдыхая её сырость, наслаждаясь её терпкостью.

«Мягкая… и вкусная. Камни так не пахнут», – с усмешкой подумалось ей, и она, коснувшись ладонью стены своего искусственно созданного тоннеля, быстро пошла вперед, с удовольствием чувствуя, как послушно земля расходится в стороны.

Одно серебряное кольцо на левой руке сияло синим, а второе – зеленым, и камень вперемешку с землей продолжил расступаться перед путешественницей. Так она шла довольно долго. Даже успела привыкнуть к грохоту и рёву воздуха в огромном тоннеле, параллельно идущим с ее проходом.

Хотя каждый раз, когда ветер с новой силой был по стенам и сотрясал свод тоннеля, дыхание ее перехватывало, а сердце с отчаянием летело куда-то вниз и замирало.

Но постепенно ветер стихал. Порывы его становились слабее, пока и вовсе не смолкли.

Она замерла. Сердце ее забилось с такой силой, что, казалось, могло пробить грудную клетку насквозь. Во рту пересохло. Волнение заставляло руки трястись. Кольца продолжали гореть, но земля и камень не спешили расступаться – она боялась проломить тонкую стену, отделяющую ее от того, что ждёт впереди.

А впереди, она знала это, ее ждёт пустота.

Она зажмурилась и глубоко вдохнула грудью. Сине-зеленые нити энергии потянули комья земли и камни в стороны. Сквозь просветы пробился луч света. Он был настолько ярким, оранжево-красным, что мгновенно ослепил ее. Она взвизгнула, зажмурилась и закрыла лицо руками. Глаза болели и видели свет даже сквозь сомкнутые веки и ладони.

Она тяжело дышала и прижимала ладони к глазам всё сильнее и сильнее, но не могла избавиться от света.

В лицо дул невероятно свежий, сухой воздух. Он становился всё прохладнее и прохладнее. Прошло еще достаточно времени, прежде чем она заметила, свет стал слабее. Медленно и робко она попыталась открыть глаза. Но свет тут же ударил больно и резко.

Вновь зажмурившись и даже заплакав от боли и рези в глазах, она села на землю и сидела так еще очень долгое время, боясь пошевелиться.

Решившись на третью попытку, она судорожно выдохнула и шмыгнула носом. Внутри всё еще боролись страхи и сомнения, но что-то твердое в груди не давало опустить руки. Она медленно отняла дрожащие руки от заплаканных глаз, а потом неуверенно подняла ресницы. Изумление затопило разум. Тот оранжевый свет, ослепительно яркий свет, что она видела раньше, сменился тёмно-фиолетовым и синим цветом, похожим на разноцветное стекло, что делали у нее в городе мастера.