Ее высочество в бегах

– Ты вознамерился читать мне нотации и говорить, что мне давно пора обзавестись семьей? Или это приступ внезапной романтики?

– Жена бы тебе не помешала.

Амадей достал из кармана джинсов перочинный нож, откинул лезвие и наколол на него ломтик брынзы.

– Я наслаждаюсь одиночеством.

– Ты говоришь так потому, что еще не встретил ту, единственную.

Друг вздохнул, отправил сыр в рот и принялся жевать. Виктор протянул ему стакан с вином и взял свой.

– Твое здоровье, – улыбнулся он и сделал глоток.

– Не заговаривай мне зубы. Я жду свои пятьсот долларов.

Амадей салютовал стаканом и рассмеялся.

– Знаешь, иногда я думаю: а как бы выглядела моя жизнь, родись я смертным? Может, я работал бы в придорожном кафе, а в свободное время гонял на мотоцикле? Я имею в виду… будь я свободным.

Виктор поднял бровь.

– Разве сейчас ты в плену?

Друг допил вино в несколько больших глотков и оглядел дно стакана так, будто ожидал увидеть там сюрприз.

– Не знаю. Мы все – я имею в виду королевских детей – с первых своих дней живем с незримым ощущением долга. То ли перед народом, то ли друг перед другом, то ли перед кем-то еще. Вроде оно легкое, как перышко, но на самом деле тяжелое, как свинцовые кандалы. Вот я и думаю: а если бы все было иначе? Если бы я мог делать все, что захочу, не думая о том, какое впечатление это произведет на других? Любить того, кого хочу, уехать туда, куда хочу? Заниматься глупостями и радоваться жизни?

Виктор потянулся за кусочком розового швейцарского сыра.

– Что за мысли тебя одолевают, братец? Вроде ты не светлая эльфийка, рожденная три века назад, а принц, живущий в современном мире, и мой советник?

Амадей тряхнул головой и вновь наполнил свой стакан.

– Да, ты прав. Пустое. Жизнь хороша. Мы богаты, ездим на красивых машинах и носим дорогую одежду.

– И пьем дешевое вино.

– Предлагаю тост за принца и короля, которые пьют дешевое вино и развлекаются в компании смертной женщины.

– Отличный тост, – похвалил Виктор. – Но без смертной женщины, как ты понимаешь, мы выпить не можем.

Друг указал пальцем в направлении дороги.

– Вон она. Накаталась. Налейте даме вина, ваше величество. И больше за руль мы ее сегодня не пустим.

Ступив на траву, Моника сняла каблуки и, сияя счастливой улыбкой, подошла к братьям.

– Ой, – начала она, наполнив короткое междометие всеми эмоциями, на которые была способна, и вернула ключи хозяину.