Даруй им покой

И сделает он это не по причине какой-то особой своей свирепости. Он, пожалуй, даже злости толком не будет испытывать. Просто таковы уж законы мира, к которому он принадлежал. А теперь к этому миру принадлежал и сам Джон.

Он очень быстро понял, кому служит. Целая стена, увешанная оружием – от разнообразия клинков и гард рябило в глазах. Особенно Джона поразили короткие ножи с плоской, лишенной упора рукоятью, которые его хозяин носил в особых ножнах на предплечьях обеих рук и которые были предназначены для метания в цель.

Сам Джон, конечно, мог при случае пустить в ход нож или короткий кинжал, но шпаги в руках не держал никогда. Он с интересом наблюдал, как его новый господин каждый божий день упражняется в стоккатах, имброккатах и страмазонах[2 - Укол снизу, укол сверху, рубящий удар – фехтовальные термины XVI в.], но самое сильное впечатление на Джона производили те самые короткие ножи, послушно срывающиеся с руки, чтобы вонзиться в деревянный столб, поддерживающий потолок.

Порой Джону и его хозяину приходилось спешно собирать весь этот арсенал и бежать в неизвестность, чтобы как ни в чем не бывало возникнуть в другом месте.

Несколько раз хозяин появлялся на пороге, тяжело держась за притолоку и зажимая кровоточащую рану, тогда Джону приходилось, наскоро перевязав его, метаться по округе в поисках лекаря. Порой он сам отправлялся на поиски запропавшего хозяина, гадая, найдет его в сточной канаве истекающим кровью или мертвецки пьяным.

Жалованье Джона не было постоянным, как и заработок его господина.

Они то купались во всей доступной им роскоши, то оба голодали, считая монеты на корм хозяйского коня, ездить на котором не погнушался бы сам граф и которого хозяин любил больше, чем самого себя.

Через некоторое время такой неустроенной, суматошной, опасной жизни Джон с удивлением понял, что она ему нравится, и незаметно для себя по-настоящему привязался к теперешнему хозяину, хоть даже не знал его настоящего имени. Впрочем, тот и сам его, возможно, позабыл, привыкнув называть себя намертво привязавшимся прозвищем.

Джону же оставалось только гадать, кому и когда пришло в голову дать бретеру и наемному убийце прозвище Дирхарт, Доброе Сердце.

* * *

Внизу хлопнула дверь, заставив дрогнуть потолочную балку. Дом, где они сейчас жили, давно отслужил свой срок и не уставал об этом напоминать. Безошибочно узнающий своего господина по шагам, Джон поспешил отворить дверь комнаты, прежде чем она оказалась распахнута ударом сапога.