Заколдованное кресло

Так, говорю, значит, вы, гражданин, в отдельной квартире живете? Он на меня глазами сверкнул и говорит – да, свою квартиру имею. И вообще, говорит, нет такого закона, чтобы жить исключительно в коммуналках…

Опалин почесал щеку, но ничего не сказал. У него самого не было даже угла в коммуналке, не говоря уже о комнате.

– А документы не предъявляет, – продолжал Логинов. – Я, говорит, их дома забыл. Ну, раз такое дело, я решил его к нам отвести. Очень уж меня его кресло заинтересовало.

– Почему?

– А потому, – ответил агент, – что он уже сто раз мог бросить кресло и убежать, но упорно за него держался.

И имя свое не хотел назвать. Как думаешь, кем он в итоге оказался?

– Ну, – протянул Опалин, припоминая все, что успел узнать в угрозыске о хоть сколько-нибудь похожих случаях, – опытный вор бросил бы кресло и сбежал. А если бы не сбежал, все документы у него были бы в порядке, и имя он назвал бы без запинки. Не настоящее, конечно, но… Короче, ты поймал неопытного вора. Я угадал?

– Ну, в каком-то смысле да, – хмыкнул агент.

 – Пока я вел его к нам, он совсем растерялся и стал мне сулить деньги, если я его отпущу. Тут я, честно говоря, разозлился и велел ему идти быстрее… А у нас он кинулся в другую крайность и стал всем угрожать. У него знакомые в Моссовете, он этого так не оставит, он честный человек и как его смели задержать из-за какого-то кресла. Он будет жаловаться, он напишет в газеты и не помню куда еще.

– Товарищу Зиновьеву?

– Нет, Рыкову.

– А он пьяный был?

Вопрос Опалина может показаться нелогичным, и тут необходимо сделать маленькое разъяснение.

Дело в том, что видный партиец товарищ Рыков, в те годы принадлежавший к когорте вершителей судеб СССР, особенным уважением не пользовался и слыл горьким пьяницей. Мало того, когда в начале 20-х годов начали выпускать водку крепостью в 30 градусов, злые языки немедленно обозвали ее "полурыковкой", потому что товарищ Рыков-де пьет исключительно крепкие 60-градусные напитки.

– Нет, он был трезвый, – ответил Логинов на вопрос своего собеседника о задержанном.

– А как он выглядел?

– Обыкновенно. Лет двадцати пяти на вид, рост около метра семидесяти, волосы светло-русые, ну и глаза. Как у всех, кого берут с поличным. Одет в толстовку и в хорошие брюки, которые шил явно не "Москвошвей", а на ногах – желтые ботинки.

– Нэпман, что ли? – спросил Ваня недоверчиво.

– Ага! Догадался? Он толстовку надел, чтобы внимания не привлекать, а про ботинки забыл.