Хуадад-Сьюрэс

Когда Мясник давал указания, торговец не мог поверить, что в этом грязном месте могут быть отдельные кабинеты. И не ошибся: их разместили в подвале буквально в двух локтях от последней ступени за столиком, явно предназначавшимся для одного едока. Если бы любой из них вдруг решил расставить руки в стороны, то одна бы уперлась в стену, а другая – в грязную простыню, подвешенную навроде занавески, дабы «особых гостей» не смущали бочки, коробы, банки, бутылки и жирные крысы. Свечи стояли прямо на земле, что позволило теням сделать лицо наемника еще более пугающим.

Заказанный ужин – рыбу, которая выглядела не настолько плохо, как могла бы, и два пива, подарок от заведения, – принесли сразу. «Еще бы! Я думал, ослепну – так засиял этот хмырь при виде монеты».

Мужчина со шрамом взял вилку, с любопытством оглядел засохшую черно-зеленую субстанцию между зубчиками, положил прибор на место и отправил себе в рот кусок рыбы рукой.

– Знаешь, что мне пришло в голову? – Бэрэйнэр отпил пива, никак не проявив своего мнения о сомнительном пойле.

Однако продолжил он слегка осипшим голосом: – У тебя невероятно красивый кафтан. Он стоит, наверно, дороже моей лошади. А у меня акхаровски хорошая кобылка, кэнг. Так вот, почему человек, подобный тебе, пришел на встречу с таким типом, как я, один?

«Потому что мне не нужны никакие слухи о том, с кем я встречался. А вот если бы мне удалось тебя вывести отсюда, ты бы познакомился с двумя моими охранниками, которых ты наверняка заметил у входа.

У каждого из них кулак с твою голову», – ответ сразу родился в голове, но, как только торговец открыл рот, даже еще не будучи уверенным, что конкретно произнесет, сидящий напротив человек вновь заговорил:

– Твоих здоровяков сейчас здесь нет. Они даже не услышат твой крик, если я…

– Это было бы бессмысленно! – взвизгнул кэнг.

– Уверен?

Урфус почувствовал, как пол уходит из-под ног. Страх вырос до невероятных размеров, оплетая его склизкими холодными щупальцами, не позволяя не просто шевелиться, а, казалось, даже моргать или глубоко дышать.

Он надеялся, что Бэрэйнэр рассмеется и хлопнет его по плечу, но этого не случилось. На него просто смотрели с интересом мальчика, насадившего жука на булавку и наблюдавшего за последствиями.

Кэнг уповал на то, что ленивое любопытство сменится безразличием, а нечеловеческая ухмылка перестанет медленно растекаться по лицу. Но проходили томительно долгие секунды, а внимание не сменялось скукой.