Личный враг фюрера

Ссыпав улов в извлеченную ею из-под прилавка корзину, получили засаленные купюры на всех и, распрощавшись, потолкались дальше. Остановились у хлебного ларька, купив буханку пеклеванного*, в другом, рядом, взяли колбасы «собачья радость», а на лотках с зеленью пупырчатых огурцов и южных мясистых помидоров. На выходе с базара, у безного инвалида на тележке купили пачку папирос «Дюшес» (спички были), у торговки литровую бутылку кваса и вернулись обратно.

Усевшись в тени буксира, разделили оставшиеся рубли, подкрепились и задымили папиросами.

Всерьез этим делом не увлекались, но иногда покуривали втайне от родителей. После снова купались и загорали, лазали по старым кораблям, а когда шар солнца повис у горизонта, опять занялись рыбалкой.

На этот раз чаще попадалась камбала со ставридой, а потом клев закончился.

Когда собирались уходить домой, из дальнего конца «кладбища» показалась стайка ребят.

– Вроде как «приморские»,– обеспокоился дальнозоркий Ленька. – Щас будут залупаться.

– Не дрейфь, – отозвался Сашка. – Если полезут, вломим.

– А то, – поддержали его Колька с Шуркой. – Не вопрос.

Между пацанами с Приморской улицы и теми, что жили на Софиевской, всегда существовала вражда. Почему, никто не знал. Так повелось издавна.

Незваные гости между тем приблизились, их было трое, но постарше. Лет по десяти.

– Ба! Кого я вижу! – радостно осклабился один, рыжий и на голову выше остальных. – Шантрапа с Софиевской!

– Га-га-га – зашлись смехом его дружки.

– Тут не подают, валите дальше, – прищурился Сашка.

– А то шо?

– Увидишь.

– Ах ты ж поц*! – хотел рыжий мазнуть его по лицу ладонью. Не успел. Сашка уклонился и врезал тому кулаком в нос.

– А-а-а! – завопили «приморские». Завязалась драка.

Длилась минут пять, пока Сашка дав рыжему подсечку, не свалили того на песок и уселся сверху. Пыл у противников сразу угас.

– Сдаешься?

Тот, суча ногами, попытался вырваться – не получилось.

– Ладно, сдаюсь.

– Ну, тогда топайте отсюда (поднялся).

– И больше не попадайтесь, еще наваляем, – угрожающе сопя, добавил Колька.

Отойдя на сотню метров, кто-то из тройки прокричал, – ничего, еще сочтемся!

В ответ Шурка засунул в рот два пальца и пронзительно засвистел.

– Моя бабка говорит, драться нехорошо. – Бог накажет, – потрогал распухшее ухо Ленька.

– Брехня, бога нету, – откликнулся Колька. – Мне батька так сказал.