Источник

Подтянулся на ограждении.

Поставил ногу на первую перекладину, не отрываясь, по-прежнему, глядя только вниз. То, что он внезапно увидел – там, между снежными холмами, заставило его остановиться.

– Не может быть, – невольно прошептал он.

Снежные холмы приблизились к нему скачком.

Между холмами стала видна чуть заметная тропа.

А рядом, прямо у тропы, он увидел человека. Этот человек был одет в светлый тулуп и валенки. Его шапка ушанка валялась метрах в трёх в стороне. Он лежал на спине с открытыми глазами, улыбался, глядя прямо в небо, а ветер играл его седыми волосами.

Он был очень стар. Глубокие морщины пересекали его высокий лоб. Руки, сложенные на груди, покрывали вздувшиеся, слегка посиневшие вены. В его ясных глазах не читалось ни страха, ни сожаления. В них вообще не читалось уже ничего…. Кроме смерти, догадался он. – Немигающий взгляд, неподвижная фигура, шапка в стороне – не оставляли места сомнениям. И улыбка…, странная, довольно жуткая улыбка…, правда, говорящая ещё и о том, что он умер абсолютно счастливым.

Виктор знал, кто этот человек.

Он никогда его раньше не видел, но кто он понял практически сразу.

Было время, когда он думал о нём почти постоянно, по крупицам восстанавливая всё, что удавалось о нём узнать. Тогда ему это казалось очень важным, и он старался не допустить, чтобы память о нём исчезла навсегда.

В какой-то степени ему это удалось.

Собрав всё, что можно было собрать, Виктор написал о нём книгу.

Какой она получилась, он не старался понять, не прислушивался к мнению других, но иногда ему казалось, что эта книга – главное, что он сделал в своей жизни.

Правда, иногда появлялись и сомнения. – Он начинал думать, что никакие слова не способны передать, то, каким, на самом деле, был этот человек. – Чувства Виктора к нему не были однозначны, и он предполагал, что так и не смог передать в своей книге всю полноту этих чувств.

Глядя на него с высоты, не понимая толком, как он вообще мог его видеть, Виктор испытывал невероятную горечь и стыд.

То, что он задумал, нельзя было совершать у него на виду.

Почему он так считал?

Он не знал и сам. И если бы его об этом спросили, наверное, не смог бы толком объяснить никому, но он чётко знал, что за такой свой поступок он больше всего будет виноват именно перед ним – своим далёким предком, прадедом своего отца, человеком по имени, Аксён.

Он всё смотрел и смотрел, не отрываясь вниз даже не пытаясь прогнать видение.