Триглав

Снова сшибка, звон, мелькают мечи. Эльф посчитал, что его доспех надежен рванул вперед. Одноглазый скользнул в сторону и ударом в грудь пробил его. Эльф замер на полушаге, меч медленно стал опускаться, голова-череп повернулась опаляя голубым огнем. Одноглазый усмехнулся и резким ударом снес голову эльфа. Заливаясь кровью, тело упало. Лик вздохнул с облегчением и вложил меч в ножны.

–Мои поздравления господин, – проговорил он. – Отличный бой. Нам до вас далеко.

Одноглазый кивнул, прихрамывая дойдя до кресла.

–Этот ушастый хорошо меня достал. – Отметил он. – Помоги. Времени и так мало. Хорошо, что он был самоуверен и не подал сигнал опасности хозяину. Иначе наши головы утром торчали на крыше.

Лик поспешил к командиру, доставая мазь и бинты.

–Веди остальных сюда! – Приказал одноглазый, когда Лик закончил перевязку.

Дождавшись когда тот уйдет, он встал и подошел к одному из столов в дальнем углу. На нем стоял красивый узорчатый подсвечник. Возле него стояла простая шкатулка с изображением трех камней.

Зажег свечи, он открыл крышку. В свете ярко сверкали, переливаясь разными цветами в шкатулке лежали три камня – изумруд, алмаз и сапфир. Довольно улыбнувшись, одноглазый закрыл шкатулку и спрятал ее в свою сумку и задул свечи.

Глава 2

Лесной сумрак по мере захода солнца стал сменяться тьмой. А с ней пришел легкий шелест крыльев бабочек листвянок, сверкание телец моховиков и тихое рассекание воздуха крыльями летучих мышей.

Тишина и спокойствие дня стал сменяться перезвоном и стрекотанием насекомых.

Сумерки застали его в лесной глуши, где не ступала нога человека, и только редкие звериные тропы куда-то уводили глубоко в лес. Лошадь идущая по еле виднеющейся тропинке, устало всхрапнула и всадник в форме гвардейца князя Улушты со споротыми знаками различия, успокаивающе похлопал ее по шее.

– Успокойся Ехидна, сейчас выедем на поляну там и отдохнешь – хрипло произнес он.

Поляна появилась за  следующим поворотом тропы, и всадник еле успел остановить лошадь пока та не выехала из темноты леса на сумрачно освещенную заходящим солнцем поляну.

Внимательно оглядев ее  и прислушавшись к несмолкаемому перезвону насекомых, он слегка дал шенкеля лошади и, взведя арбалет, выехал на поляну. Несколько минут он сидел, неподвижно вслушиваясь, игнорируя Ехидну, которая, наклонив голову, срывала сочную траву, пофыркивая от удовольствия.