Жизнь пяти

Поймешь ли ты меня, Вала? Примешь ли назад? Убийцу и изгнанника? Сможешь ли любить? Смогу ли я … любить тебя?

Ступени одна за одной таяли от его касаний, превращаясь в вереницу летящих в никуда мыслей, тяжких, еще свежих воспоминаний, терзающих, словно удары плети, мягкую человеческую плоть, его разум и сердце, пока наконец не оборвались пропастью темной, тяжелой ночи, пропастью разверзшегося у его ног города, погруженного в рассеянный лишь одинокой, холодной луной мрак, в бессонную, изматывающую магическими ведениями дрему, в обступающие, кишащие тенями предателей сумерки без огня и тепла, в бескрайнюю даль серебристых крыш, в возвышающийся стройной скалой контур замка, сливающийся с расплавленной ртутью соленого моря, на горизонте которого пока лишь туманными иллюзиями клубились силуэты арданских илтойор[2 - Название быстроходных арданских кораблей.

В своей основе имеет выражение «илда то иор», что означает «воин на воде».].

Нил вышел на крышу высокой, круглой башни и развернулся.

Два других мага юрких, хрупких, куда моложе него, до этого возбужденно обсуждающих что-то на арданском, чьи обрывки разговора долетали до Нила на пути по винтовой лестнице, вдруг, переглянувшись, испуганно замолчали. Профили их лиц четкие и плавные одновременно, неузнаваемые и незапоминающиеся, застыли, выхваченные из неразрывного континуума жизни вспышкой жесткого лунного света. Нил кивнул, они кивнули в ответ. Настороженные и озадаченные его молчаливым, горящим взглядом, его напряженным, сосредоточенно-болезненным видом, призраком величия и славы его нового имени.

Где-то на других башнях едва заметно зашевелились серые тени.

Смогу ли я любить после всего, что сделал? Смогу ли я жить? Смогу ли я быть с тобой, Вала?

Он элегантным взмахом поднял распростертые в ночь белые ладони. Приятная, неизменно прохладная ткань рукавов пиджака, вдруг в одночасье сделавшаяся мягкой и удивительно податливой, волнами драгоценного шелка, вырвавшегося на свободу из оков тонких кожаных браслетов, обволакивающей гладью соскользнула вниз по его рукам.

Тонкая кожа морщинистых век подернулась, глаза, на секунду закрывшись, распахнулись вновь в другом мире.

Я запутался, Вала. Кому служат теперь мои руки, мои ноги, мои мысли? Кому служит моя магия и мои знания? Смерти ли, королю ли, порядку или страху, жизни или нашей погибели… Мой разум не ведает ответа, Вала.