Живые сороки. Странные сказки

А бусами или кружевом каким она не брала – никчемушность, говорила, бестолковая. А кто бы раз подумал, из чего девка студень варит, коль ни скотинки, ни животинки не держит, а уж порося в три версты и на ярмонке обходит. Дело то оно, конечно, простое было: наковыряет с пяток старья разного – кожу там, еще чего, для навару еще ногу в котел сунет. Вот и выходит знатен холодец. И чесноку, чтоб, значицца, дух пряный отбить, поболе, травок каких опять же. Но… не знали селяне рецептик, за милу душу уплетали, сердешно за вкусность благодарили.

А что Аришша? Ничего, и сама ела – вкусно ж! Жила – не счастливо, не несчастливо, старухи жалели участливо, женихи заглядывались, да обрат побаивались.

Вышло на ту пору, в ярмарку последнюю, приехать заезжему молодцу – попробовать холодцу. Тот молодец ус поглаживал, возле девицы кренделем похаживал, красны бусы подарил да и студень весь купил. Девица плечьми пожала, губки алые поджала и… до хаты побежала, будто кто ее ужалил. Дак не ведала девица, что Гормон – велика птица! Молодец был не дурак, с местными и так и сяк: что, мол, за девица-краса? И продает что, кроме холодца? Токмо селяне шарахались от него, двух слов опять же не связали, девки от злости, что не их заприметил заезжий удалец, бусы рвали да в подолы сморкались, а парни – так вроде сам не ам, та и другим не дам! Помыкался малость, плюнул и уж на коня вскочил молодец, как за штанину потянул его малой чумазый, направление на хату указал, много не попросил – за ус подержать.

Поехал красавец, под охи да вздохи, к избе Аришшиной.

На хуторе в то время боги знают, что творилось! Охи да вздохи, занавеси колышет, заслонка не задвинута… Сидит Аришша у окна и дышит часто – одной рукой бусы из боярышника сухого мастерит, другой – морковкой щеки трет. Увидала молодца ярмарочного, выронила овощи, на крыльцо побежала, ножкою дебелой за порожек зацепилась, вскрикнула…. На ту пору пробегали мимо синяки да порезы – любопытничали, что за гость к нелюдимой пожаловал – остолбенели! Вскрикнула!! Больно Аришше, вестимо? Бывало ли такое, умунепостижимое? Встали синяки в стойку охотничью, порезы ноздрями повели, добычу чуя.

Картинка пасторальная: молодец с коня сошел, ус покручивает, с девицею пошучивает…. А та ножкою дебелой за порожек зацепилась, вскрикнула, упала… да и нос расшибила в кровь! На бедрышке сахарном синячина расплылся, сидит Аришша тюком да диву дается – чтой такое с ней? Подниматься стала, за гвоздь рукою зацепила – клок с мясом вырвала.