Эсмеральда

Эсмеральда

Василий Бахарев

По мотивам романа В. Гюго. История любви юной танцовщицы, цыганки Эсмеральды и звонаря Собора Парижской Богоматери Квазимодо.

Эсмеральда

Василий Бахарев

© Василий Бахарев, 2024

ISBN 978-5-0059-4854-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ГЛАВА 1

Неудавшееся представление

?

Холодный январский день. Далёкие времена, 1482 год. В Париже, рядом с собором Богоматери, как обычно, царила суета: народ бегал туда-сюда, дети резвились и кричали от радости, а родители пытались не потерять их в толпе.

Лишь некоторые молча любовались архитектурой собора. А из-за чего вся эта шумиха? Так на площади был праздник шутов!

Во Дворце Правосудия должны были по такому случаю поставить новую пьесу молодого поэта Пьера Гренгуара. Он с самого утра суетился во дворце, репетируя с актёрами и поторапливая доделывающих декорации плотников – его белокурая макушка мелькала то тут, то там. Несмотря на вид слегка «не от мира сего», который ему придавали рассыпавшиеся по плечам длинные волосы и небрежно наброшенный на плечи камзол, у молодого человека были умные глаза, и постановкой он распоряжался вполне толково, хотя и излишне нервничал.

Впрочем, его можно было понять – за свою поэтическую карьеру он написал уже много стихов, но пьесу такого масштаба ставил в первый раз.

В Большом зале собралось много народа. Всё больше и больше любопытных взглядов устремлялось на сцену, но поэт по-прежнему стоял за кулисами, а занавес ещё не был поднят.

По рядам зрителей прошёл ропот. Особенно выделялся юный Жеан Фролло, младший брат архидьякона собора – он громче всех требовал поскорее начинать. Наконец, занавес поднялся, и представление началось.

Пьеса была перенасыщена множеством аллегорий, любовных стихов и бытовых сцен из жизни главного героя. Такого сюрприза от Гренгуара никто не ожидал, да и ему самому пьеса казалась ни на что не похожей.

Но в разгар представления, когда полёт Гренгуаровой фантазии уже порядком утомил зрителей, в зале внезапно появился нищий в лохмотьях.

Всё внимание моментально переключилось на него, и никому уже не было дела до заумной пьесы.

– Подайте, Христа ради, бедному человеку! – жалобно взывал бродяга, протягивая сложенную ковшиком ладонь. – Мне есть нечего, подайте на хлеб! Я на рынке был, на Гревской площади, у собора… – Он замялся, словно припоминая, где ещё мог оказаться.