Рассказы и сказки о странном и страшном

– Недаром сегодня я поднялся с левой ноги, и Серый из Махи повернулся ко мне левым боком, когда я возжелал оседлать его.

Конал поморщился. Слишком роскошное и витиеватое плетение словес было ему не по нраву. Правда, к Кухулину он неплохо относился и надеялся, что блажь с юноши сойдет, когда тот обзаведется женой, потомством да парой бычков из питомника в Куалнге. Впрочем, что взять с парня, происхождение которого равнялось по темноте и непрозрачности Великому озеру. Поговаривали, что он де вообще плод кровосмешения Конхобара и сестры его, однако на Конхобара (короля уладов) он был похож мало.

Мысли эти проплыли в голове Победоносного, словно лососи, слишком быстро, чтобы схватить их за хвост, что, разумеется, не укрылось от внимания солнца.

– Итак, сбежала прекрасная Дейрдре, столь же мудрая, сколь проклятая, ибо прежде чем изошла она из чрева матери своей, издала она крик. И рожденный крик – обозначен был быть предвестников великих бед.

– Вот, вот, – кивнул Конал, – с сыновьями Уснеха сбежала.

– С миловидным Найси, белоснежнокожим и черноволооким, и братьями его?

– Зачем переспрашивать, сам все знаешь, – проворчал молочный брат Кухулина.

Он шагнул вперед, а так как плащ плотно стреножил его, неминуемо упал и рассек губу о древний камень. Как Конал ругался! Помянул нехорошими словами и камень, и того, кто поставил камень, и предков его до пятнадцатого колена, а камень между тем был священным, и ругать его не стоило.

Конал поплелся промыть ссадину к озеру. Плащ злорадно хихикал в складках.

Кухулин же пошел проведать дядюшку Конхобара. Тем временем в городе половина уладов дрыхла на медноногих ложах, ибо всю прошлую ночь праздновали победу над Конахтом (точнее – победу в очередной вылазке, сама война казалась нескончаемой и длилась не одно эпическое поколение), но улады приободрились, и чаша с железными краями не раз передавалась по кругу, а распалившийся Конхобар грозился поймать Медб и протащить ее за косы аж до дома из Красного Тиса.

На самом деле победа была более чем случайной, и улады радовались зря, просто воины Медб так усердно отмечали угон откормленных годовалых бычков, кстати, из окрестностей Эмайн Махи, что у них разболелись животы. Сейчас Кухулин вступил в дом дядюшки и прошел по деревянному полу; темные доски легонько скрипели. Уныло сидел на своем ложе под пологом Конхобар и смотрел в одну точку.