Не боги

Затем ледяная пленка прошла по большей части стен. Кореживший стены импульс сорвал кресло с креплений, выкинув его в центр помещения вместе с мелкими обломками. Свет погас.

Темноту теперь освещал лишь, как это ни странно, уцелевший экран стенного комма. Плавательными движениями Виктор выровнял тело. Подсветив ручным коммом, он поймал вылетевший ящик. Из него нагло шевелил усами все тот же рыжий таракан.

Ну ка давай посмотрим, что происходит – предложил лаборант Павлу.

Быстро набрав код на стенном комме, Виктор вышел в базу научно исследовательской лаборатории.

Вообще то знать эти вещи лаборанту не полагалось. Но…Любопытство – свойство не только кошек. А система разнообразных датчиков, включая оптические, охватывала весь корабль изнутри и снаружи. Хотя личные помещения – естественно в доступе не были. Научиться заходить в нужные разделы управления было не так трудно, были б мозги.

Испытав легкий толчок самодовольства, старший лаборант Ким прошел по папкам с доступом непосредственного начальства и вывел на экран данные.

И ничего. Часть внешних картинок отсутствовала. Одна показывала раскуроченный борт. Внутренние помещения не показывались вовсе.

– Да, что же это – подумал вслух Виктор. Нервозность и тревога в голосе звучали на грани истерики.

– Связь. Связь, где ж ты.

Связи с кем бы то ни было не получалось. Хуже того – комм мигнул и сдох, оставив комнату в темноте.

От растерянности Виктор выпустил из рук коробку с тараканом. Коробка медленно уплыла куда-то во тьму.

Стало не только страшно, но и невыносимо тоскливо и обидно. Только что рядом было все человечество и экипаж. А теперь ни души вокруг, даже таракан, мать его тараканью, уплыл.

Кима захлестнуло щемящее чувство обиды и обреченности.

– А вдруг я последний выживший человек на корабле? Что если все мертвы и лишь я пока жив. Именно поэтому молчит внутренняя связь. Поэтому нет ремонтных роботов, зашивающих обшивку корабля.

Охваченный меланхоличными мыслями, он уставился на молчащий наручный коммуникатор, слабо светившийся на его руке.

Тщетно попытавшись еще раз вызвать связь, он разочарованно глубоко вздохнул и, прикрыв глаза, позволил легкости охватить не только его тело, но и мысли. Пускай все идет своим чередом, думал он, судьбе лучше знать, как будет выглядеть его будущее.

Но через мгновение, как это часто бывало, легкость, что охватила его душу, превратилась в ноющую пустоту и грусть. Покорность фатализма сменилась на тревожные сомненья.