Осенние каникулы

Но просто бить и обзывать его – удел заурядного быдла. Влад и Саша были куда изобретательней. Они таскали Митю на всякого рода пьянки, разборки и другие развлечения. Приводили с собой, отдавали его на произвол своей непростой сущности и наблюдали. А наблюдать было за чем.

Митька стоял с бутылкой Бледной Страсти в руках (такое уж мы пили вино – и это тот самый случай, когда количество важнее качества). Музыка перебивала наши слова.

– О, Серёга, здорово, тоже здесь тусуешься? – картаво-шепеляво спросил Митька.

Дефекты речи прошу вас дорисовывать самостоятельно.

– Здравствуй, Митька, а что же мне ещё делать? – ответил я вопросом на вопрос, похлопывая парня по большому животу.

– А я, вот, с Сашей поспорил, что выпью три бутылки этого винца за ночь, и ни разу не блевану, – гордо сообщил Митька, – это вторая! – Митька поднял бутылку ужасного яда, как известный человек поднимает бокал в известном меме.

И незамедлительно выпил.

– А на что спорили-то?

– А они с Владом обещали мне тёлку найти! Настоящую, с которой я даже смогу *** (вступить в интимную близость), – как вы поняли маты и всякого рода пошлости писать я не намерен.

Я всё-таки сливки общества, пускай и скверный парень.

– Здорово, что настоящую. А если проиграешь?

Митька явно пришёл в ужас от подобной мысли. Но всё-таки ответил:

– Буду называть их Господинами целый месяц и завязывать им шнурки, – Митька говорил об этом как о чём-то, что не имело ни к нему, ни к его реальности никакого отношения.

Стоит ли говорить, что Митька был тем самым человеком, который в два часа ночи закрывается в туалете и отдает ему всё, что успел вместить в свой желудок? Стоит ли говорить о том, что уже на утро (холодное и отвратное) Митька завязывал шнурки Владу и Саше, называя их Господинами? А стоит ли говорить о том, что Влад и Саша несколько раз специально развязывали себе шнурки? Или о том, что это им крайне нравилось? Или о том, что Митьке, видимо, тоже? Вот и я думаю, что не стоит.

Где-то до полуночи я прямо-таки кутил.

Бегал, прыгал, курил, стоял минуту, пытаясь отдышаться. Кто-то разбил вазу, кто-то девичье сердце, а кто-то кому-то – нос.

Но наступил следующий день (главы я проименую в простом понятии дня – проснулся – значит новый день), наступила интимная пора ночи.

Я медленно раздел её. Провел пальцами по идеальному телу. На какую-то секунду задержал на ней взгляд. Какая же она красивая. Затем мы занялись этим.

Я, конечно же, имею в виду гитару.