Другие двери

Тут дверь снова открылась, но на этот раз предвестник неуёмного аппетита – красный халат – мне увидеть не довелось. Вместо него в палату мягко прокралась совсем юная девушка – тоже в халате, только снежно-белом. После искателя продовольствия она напоминала ангела.

– Доброе утро, – тихо сказала она, махнув пушистыми русыми ресницами, и сунула мне в руку холодный градусник. – Поставьте, пожалуйста.

Я подчинился, с удовольствием слушая шуршание её накрахмаленного халата, пока она покидала палату.

Температура оказалась нормальной. После того, как меня лишили градусника, я поднялся и обнаружил, что чувствую себя в целом неплохо, хотя о еде думать было всё равно неприятно.

Лейтенант не обманул – одноэтажное деревянное здание инфекционного отделения казалось вымершим, словно после эпидемии. На этот раз, ничуть не разрушая это ощущение, в конце коридора, пересекавшего здание ровно посередине, мелькнул пожарно-красный халат, будто олицетворение этих самых смертельных вирусов.

В комнате у самого выхода сидела крахмальная сестричка, и что-то писала в огромном и с виду ветхом журнале, мельком взглянув на меня. Вчера оценить окружающую действительность я не имел ни желания, ни возможности, и занялся этим сейчас, выйдя на крыльцо.

Длинный одноэтажный барак инфекционного отделения оказался на изрядном удалении от главного корпуса госпиталя, четырёхэтажное кирпичное здание которого виднелось за деревьями. Я почувствовал себя в настоящей изоляции – территория инфекционного отделения была обнесена заборчиком, вокруг которого рос шиповник, заменяя, очевидно, столь популярную в армии колючую проволоку.

Выглядело это весьма органично: вроде и не по-армейски, но устав соблюдён. Забор, как и полагалось, имел калитку, за которой виднелась дорожка, ведущая на основную территорию, к главному корпусу. Пейзаж был не просто безрадостным, а даже удручающим, но за пять лет работы в журнале, мотаясь по самым невероятным захолустьям необъятной Родины, я привык переносить всё это спокойно и, мало того – равнодушно, хотя именно этого при моей древней профессии никак нельзя было допускать. Журналист должен быть объективным, но никак не равнодушным.

Неподалёку от калитки располагалась традиционная армейская курилка – вкопанный в землю до половины железный бак, аккуратно заполненный на треть древними окурками, и окружённый с трёх сторон скамейками. Курить хотелось нестерпимо.