Где-то на даче

Босые ноги быстро несли ее к воротам, слегка полноватые руки дернули задвижку, створки отворились, и машина въехала во двор. Мотор грустно рыкнул в последний раз, дверца открылась, и навстречу вышла невысокая блондинка в джинсах с модными дырами и булавками.

– Как добралась? – обнимая подругу, спросила рыжеволосая

– Без приключений, -улыбнулась блондинка, – сто лет здесь не была, а словно и не уезжала. Тетя Люся все так же ревностно растит флоксы слева от калитки, а пионы должны быть венцом сада?

– Мама беспощадна в своих убеждениях, вон они -пионы, -рыжая махнула куда-то рукой.

Действительно, в центре участка красовалась круглая клумба, которую когда-то задумывали как альпийскую горку, но теперь в ней росло все, что могло радовать глаз. Царь-пион гордо сидел в самой середине, глядя на мир малиновыми бутонами, томно покачиваясь, распуская свои листья, словно обнимая другие, как будто бы менее красивые цветы.

Тетя Люся выглянула в окно, годы оставили на ней свои отпечатки, но она бодрилась, не подавала вид, что ей уже больше 60.

Волосы были безукоризненно окрашены в темный каштан, на пальцах красовался красный маникюр, губы щедро напомажены, несмотря на то ,что она была на даче.

– А, Машуня, -радостно крикнула она и подмигнула из-под челки как у пони, – а я окрошку режу, ты с квасом или кефиром

– Здравствуйте, – крикнула блондинка, – с квасом….

Довольная Люся задернула тюль.

Маша обводила взглядом участок снова и снова, ничего не изменилось на нем.

Углы подпирали старые сосны, тени от них ползли к колодцу, около которого притаилась корзина с опилками, к бане, на крыше которой вращался флюгер в виде петуха, краска на нем облупилась, при каждом обороте он издавал тонкий, едва различимый скрип.

Женщины поднялись по ступеням на веранду. Возле входа стояло трюмо. Маша оглядела себя, казалось, что она сильно изменилась с тех пор, как украдкой совершала ночные вылазки на свидание всей жизни.

Зеркало было единственным свидетелем пунцовых щёк, нервно блестящих глаз, когда она возвращалась с первыми рассветными лучами, стараясь не скрипеть половицами. Теперь взгляд был серьёзный, уставший. Румянец все ещё лежал на яблоках щёк, но нанесён он был профессиональной кистью из дорогой, пахнущей глазурью банки.

«Спросить про него? – подумала Маша, – да нет, как-то неловко, наверняка он давно женат, да и не ездит сюда больше».