Сумеречное сердце

Кройн… Что она сейчас к нему чувствовала? В клане он был всем – мужем, отцом, братом, любовником. Всем, только не другом. Ненавидела ли его? Пожалуй, нет. Ненависть – слишком сильное чувство для вампира, особенно для голодного, когда все его мысли занимает только кровь. Жажда всегда была главным чувством, затмевая остальной мир. Странно, что только сейчас, на грани полного истощения, когда голод стал не просто чувством, а зовом, звучавшим с каждым биением сердца, Эсмина задумалась о том, каково это – ощущать что-либо еще? Например, от ненависти она сейчас не отказалась бы.

Возможно, чувство причинило бы ей сильную боль, сравнимую с той, когда прижигают рану раскаленным железом, но это же ее бы и излечило. А так – ни обиды, ни злости, ни гордости, ни ненависти. Один зов крови, беспощадный и… бессмысленный.

За такие мысли Кройн, который умел проникать в голову, мог и наказать, и Эсмина по привычке испуганно оглянулась. Но нет, клан с его традициями и правилами остался в прошлом, а здесь, в Млыве, она одна.

Даже звери ушли, не желая иметь с изгоем ничего общего.

Идти в тростнике было тяжело, и Эсмина остановилась, не понимая, зачем выбрала такую сложную дорогу. Слева от нее начинался овраг, покрытый сухой травой, свалявшейся в охапки и маленькие стожки. Пробиться сквозь такую преграду молодым весенним росткам трудно, зато шагать по «подушке» из прошлогодней травы – одно удовольствие. Впрочем, Эсмина давно уже не понимала мотивов своих поступков. Вероятно, сказывалось истощение, и голова соображала плохо.

Выбравшись из тростника, она уселась в сухую траву и принялась равнодушно наблюдать за окружающим миром. Что-либо делать вообще расхотелось. Наверное, если бы рядом оказалось подходящее болото, Эсмина воспользовалась бы советом Кройна и легла на дно. Бесконечно блуждать по Млыву было невыносимо.

Звери из леса, может, и исчезли, зато насекомых этой весной пробудилось достаточно. Вокруг ее головы озабоченно летали мошки, по босым ногам ползали ранние клещи с красными брюшками, какие-то паучки забрались в волосы.

Клещи, конечно, призадумались. Они чувствовали в ней кровь, но Эсмина была холоднее, чем остатки снега, местами сохранившегося в лощинах, и мелкие кровососы не могли понять, стоит ли тратить усилия или лучше искать другую жертву. Вампирша им не мешала, пытаясь вспомнить, какая цель привела ее к этому берегу, поросшему тростником и березами. Ведь утром она еще находилась в горах, где несколько дней подряд искала коз – все безрезультатно.