Боярыня Матвеева

К сожалению или к счастью, повесу Пауля соображения приличий не беспокоили.

– Заплачу долги и наведу порядок на фабрике, – радостно сообщил он через несколько минут.

Глаза Мэри недобро блеснули.

– С какой радости ты собираешься наводить порядок на чужой фабрике?

– Как это на чужой? Я – наследник!

– Мне не хотелось обсуждать эти вопросы в столь скорбный день…

– Фу-ты-ну-ты! Поменьше пафоса, зануда!

– …но раз ты настаиваешь, изволь: господин Краузе оставил завещание.

Выдержав эффектную паузу, молодая женщина с издевательским сочувствием добавила:

– Ты лишён наследства.

Фабрика, дом – всё отходит матушке Флоре.

Пауль временно перестал улыбаться.

– Где она, кстати?

– Она плохо себя чувствует и лежит в своей комнате.

– Ну вот, она скоро сдохнет, и я всё равно возьму своё.

– Но пока она, как ты деликатно выражаешься, не сдохла – фабрика и дом её, и распоряжаться или выкидывать вещи ты не можешь.

Поминки обернулись скандалом.

Мать Мэри, Джейн Ферфилд, вдова доктора Гамильтона, перед уходом упрекнула дочь:

– Ты не умеешь себя вести!

Глава 2

Следует долг за любовью,

Но сэкономлю слова, —

Твердо идет за свекровью

Руфь, молодая вдова.

    И. Лиснянская. «Руфь»

Прошло два месяца. К большому огорчению Пауля, госпожа Краузе-старшая не умерла. Более того, она пошла на поправку.

Это прискорбное обстоятельство заставило молодого человека предпринять кое-какие действия, а именно: обратиться за помощью к представителям властей.

– Я – мужчина, мне и полагается владеть собственностью, – объяснял Пауль приказному дьяку. – И ты, господин, лучше меня знаешь, что по русским законам собственность должна принадлежать не вдове, а кровным родственникам усопшего.

Дополнительным аргументом послужил толстенький кошелёк, перекочевавший из рук Пауля Краузе в руки дьяка Щеглова.

Известие о коварных происках веселого повесы принесла Мэри Краузе её любимая служанка Дарья – беглая холопка Богдана Хитрово.

Вообще-то иноверцам запрещалось держать православных слуг, поэтому считалось, что Даша «снимает жильё»; а что бы «жиличка» не вызвала лишнего интереса, её одевали в скромное, но опрятное платье немецкого образца. Даша встретилась на базаре с кухаркой пристава Щеглова, и сработал принцип, который в следующем столетии будет описан Карло Гоцци:

«Беспомощная женская болтливость

Всегда проворней, чем мужской рассудок».