Мрачные узы

Мрачные узы

Вета Горч

Тихий природный уголок Сиревск встречает любительницу ралли июньским зноем и убийством. Лара, преследуя единственную цель – спрятаться от мужа-тирана, – невольно становится заложницей тайн и кровавых случайностей Шлоссеров – образцово показательной семьи, где принято почитать ложь, смерть и двухсотлетнюю реликвию.Марат, добропорядочный учитель химии, и не догадывается, что вся его жизнь – это заранее спланированные ходы злостного кукловода. А заклятый враг, что сломал его жизнь, Савва, имеет ключи от каждого шкафа со скелетами.

И он готов их обменять при одном условии – Лара обязана раскрыть его собственную тайну.

Вета Горч

Мрачные узы

Я мелким бесом извивался,

Развеселить тебя старался.

Возил и к ведьмам и к духам,

И что же? все по пустякам.

Желал ты славы – и добился, —

Хотел влюбиться – и влюбился.

Ты с жизни взял возможну дань,

А был ли счастлив?

Пролог

Слепая художница, грешник и человек без прошлого и будущего. Это семья, в которой традиционно принято убивать.

Во всех смертях виноваты родные, избежавшие наказания молчанием.

И вот теперь Натан. Семидесятилетний мужчина, статный и пышущий здоровьем, который, казалось, владеет секретом философского камня. Только теперь пятеро из примерной, уважаемой и почитаемой всем городом семьи Шлоссер покинули этот мир.

Вся усадьба была окружена полицейскими автомобилями, мерцали мигалки, со всех сторон раздавались шипение раций, голоса полицейских, вой сирены. Марат въехал на парковку и через лобовое стекло еще раз взглянул на мрачную картину.

За домом, в котором случилась трагедия, занимался багровый закат. Это уже не просто народная примета, грозящая ветреным днем, это зашло солнце человека, который с любовью собирал все пороки, грехи и страхи, записывал в толстую тетрадь и наслаждался своей жизнью. Будто бы его кровью взбрызнули облака.

В боковое открытое окно сунулась физиономия:

– Вы кто?

– Загорский Марат Львович.

Сержант велел ему пройти в дом.

Марат, захватив сумку, вышел из автомобиля и шагал по гравийной дорожке, оглушенный чужими звуками, что не гармонировали ни с этим садом, ни с этим домом.

На крыльце его встретил высокий юноша в фиолетовом костюме-тройке и до блеска начищенных туфлях. Он саркастично фыркнул:

– Что, Маэстро, я даже соболезнований от тебя не дождусь?

– По поводу? – из-за спины спросил Марат, остановившись у входных дверей.

– Вообще-то у меня только что умер отец.