Пленных не брать!

Пленных не брать!

Виктор Бурцев

Недалекое будущее. Россия, раздираемая нищетой и внутренними конфликтами, обменявшаяся тактическими ядерными ударами с Украиной и ввязавшаяся в катастрофическую войну с Грузией. Бывший танкист Валерий Птахин, который оказывается замешан в загадочной военной миссии на нейтральной территории.

Недалекое прошлое. Советский Союз, войска которого незадолго до начала Великой Отечественной войны вторгаются в Финляндию. Полковой комиссар Станислав Воскобойников, направленный командованием в загадочную военную миссию в глубине финской территории.

Прошлое и будущее не пересекаются. Но рано или поздно две секретные миссии сольются в одну. Птахину и Воскобойникову придется принять участие в невидимой магической войне, ведущейся уже не первую тысячу лет.

Виктор Бурцев

Пленных не брать!

Порой наступишь ненароком на лягушку, вздрогнешь от омерзения: какая гадость! – но только и всего. Куда ужасней прикоснуться, хотя бы слегка, к телу человека: сей же миг растрескаются и разлетятся мелкими чешуйками, как слюда под ударом молотка, пальцы, и долго еще будет судорожно сокращаться желудок – так мучительно трепещет на деревянном настиле палубы сердце выпотрошенной акулы.

Столь отвратительны друг другу люди! Прав ли я? Возможно, что и нет, хотя скорее всего да.

    Лотреамон. «Песни Мальдорора»

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ДОРОГОЙ КАРЛ ДВЕНАДЦАТЫЙ...

1

С прискорбием сообщаем, что ваши услуги в качестве гражданина больше не требуются.

    Майкл Мур.

«Глупые белые люди»

– Сколько просишь? – спросил цыган, задумчиво глядя на электробритву.

– Неплохо бы тысяч пятьсот... – заискивающе сказал я, внутренне себя растаптывая.

Цыган хехекнул, почесал под левой мышкой и пошел прочь. Я догнал его и ухватил за скользкое пиджачное плечо. От него воняло чесноком, дерьмом и куревом.

– Ну что я с ней делать стану? – рассудительно поинтересовался цыган, не оборачиваясь. – В задницу вставлять?

– А хотя бы, – зло ответил я. – Никогда не поверю, что не придумаешь.

Продашь небось втридорога. Ты смотри, рома, бритва-то японская, «Панасоник»!

Цыган повернулся, хитро посмотрел на меня и ловким движением извлек из кармана мятую сотню.

– Всё равно никто не купит, понял? Ну, еще полтинник добавлю.

И он ушел с моей бритвой в уродливой, бесформенной сумке из синего брезента, а я остался стоять посреди рынка, тиская в кулаке сто пятьдесят тысяч. Главное, что сволочь цыган был стопроцентно прав.