Осиново

В деревне уже стыдно ему в глаза людям заглядывать было: все девахи венчанные, только его Марфа одна по деревне носится.

Всех путёвых молодчиков к рукам бабским прибрали. С соседней деревней решился Степаныч на уговоры идти. Там у него как раз родственник дальний проживал.

Жених сразу и отыскался – тридцатипятилетний вдовец Фёдор. Жена его при родах на тот свет отправилась, прихватив с собой дитё, что в утробе материнской задохнулось и так осталось. Резать не стали, плод от матери после смерти отнимать, схоронили в одном гробу.

Три года прошло, а без женской руки тяжело стало Фёдору хозяйство держать, так и согласился он на свадебку повторную да на жену молодую. На том и порешили. А деревня, где жених свои годы тащил, Осиново называлась.

Марфа как узнала, так слезами и залилась, к материнской груди прижалась и ревела, словно девчонка малая. Мало того, что за нелюбимого, так ещё и в Осиново девку отсылали. Много чего страшного бабы про эту деревню шептали, какие только байки среди люда деревенского не ходили, стоило солнцу зайти и огню в печках разойтись.

Своего кладбища в Осинове не имелось, хоронить ездили в соседние деревни, но молва шла, что не ездят осиновцы по другим кладбищам, в болотах мертвяков своих хоронят. Кто естественной смертью скончался, стариков да старух, в тряпки мотают, как кукол, и в болото кидают, чтобы жижа их поглотила. Молодых, кто по неправедной судьбе сгинул, аки случай какой несчастный или ж болезнь лютая, всегда нарядно рядят.

Девушек – в сарафаны белые, в волосы ленты да цветы вплетают, губы ягодой красной растирают. Молодчиков – в кафтаны парчовые, сапоги красные. Болото мёртвых долго вбирает, пока в жиже полностью не затопит. Болото густое, вонючее, дня два-три тела погребаются. А в это время деревенские с иконами да свечами стоят у краёв по всей топи среди осин, слова шепчут странные да покачиваются в такт ветру. Прощаются. Ни ночь им не помеха, ни стужа.

Время нужное проходит, и всплывают мертвяки, в тряпки да сарафаны ряженые, как живые из-под век своих заплывших глядят, будто в душу заглядывают.

Торфяники не дают разложиться и выталкивают «дары» людские за ненадобностью.

Поговаривали, что и живых осиновцы в топи кидают, якобы жертвы человеческие приносят болотам своим. Кто их, осиновцев, разберёт, по какой вере годы свои проживают, по какой правде. Тряпками вяжут, рот затыкают и в жижу вязкую кидают.