Опиум. Вечность после

Опиум. Вечность после

Виктория Мальцева

Он называл её Опиум, потому что его любовь к ней была похожа на одержимость. Он нарисовал на своей груди татуировку мака, идеальную копию её цветка – символ бессмертия их чувства. Он обещал ей дом на берегу реки, детей, процветание и высокие стены его защиты и заботы. И он всё это дал… но не ей. Семейная тайна разбила все их надежды и мечты, открыв непреодолимое препятствие – им нельзя. Пути Господни неисповедимы, однако счастье каждого человека – в его собственных руках.

Вторая книга серии "Опиум". Запретное.

Пролог

«Табу, табу», – бормотали непослушные губы пещерного человека. И он, болтая своими длинными ручищами, покорно плёлся выполнять повеление вождя, с трудом подавляя в себе огромное желание огреть вредного старикана каменным молотком.

Одним из первых и самых строгих табу в истории человечества был запрет на кровосмешение.

Елена Лобачёва

Дамиен

В тот день мы оба постарели лет на десять, и далеко не сразу поняли, что уже никогда не станем прежними.

– Помнишь ту женщину, которой ты в четыре года заявил, что твоя мать шлюха? – спрашивает отец.

Чёрт… Да, я это помню. Один из самых больших конфузов в детстве: бабушка часто повторяла своим соседкам, что её сыну не повезло – он нарвался на шлюху. Шлюха бросила ребёнка – меня, и уехала в неизвестном направлении. Точнее, направление было известно: к другому кобелю. Надо сказать, бабка моя была довольно авторитарным и безапелляционным человеком – всю жизнь проработала на стройке прорабом, фактически под её началом возведена едва ли не половина Ванкувера.

Ну, если верить тому, что она говорила.

– Помню, – отвечаю ему, – это была Энни. И ты посадил меня в чулан на три часа, а Энни плакала и уговаривала выпустить, – делюсь с отцом своими самыми ранними воспоминаниями.

Всё это вышло из-за игрушечной машины – модели чёрного Мустанга. Энни, приехавшая в очередной раз к отцу, спросила, нравится ли мне моя игрушка, и я ответил ей, что мне её подарила шлюха.

На самом деле, я даже не знал значения этого слова, однако догадывался, что это нечто нехорошее. Энни хлопала глазами, как кукла, потом спросила:

– Как ты сказал?

И я ответил:

– Это подарок на Рождество от моей матери.

И добавил:

– Шлюхи!

Энни буквально взорвалась рыданиями и выскочила в ванную, отец взбесился, а я был горд собой – Энни мне не нравилась.