Северное сияние

Настя смотрит, вылупив на меня глаза, а я ей подмигиваю для пущего эффекта и проверяю электронную почту. На прошлой неделе сдала анализы и попросила результаты сообщить письмом, а не звонить.

На почте пусто, а до окончания ланча осталось ещё полчаса. И я, конечно, заглядываю в Инстаграм. У Лео теперь ещё один паблик – на этот раз профессиональной модели. Вчера у него были очередные съёмки, наверняка уже получил фотографии и опубликовал в своём профиле.

Открываю – так и есть. Похоже, опять рекламирует трусы.

На нём надеты только боксеры и белая кофта, само собой расстёгнутая, поэтому большая часть груди видна. На самом деле, у него нет таких секси-кубиков на животе. Они есть, но не такие очевидные, и я всегда его дразню, что их наверняка ему какими-нибудь тенями подрисовывают, чтобы вкуснее смотрелся в кадре.

Хотя, куда уж вкуснее. Он сидит в полусогнутой позе, водрузив локоть одной руки на колено и смотрит в объектив. Волосы ему уложили в таком беспорядке, в каком они в реальной жизни бывают у него только по утрам, когда он полусонный и растрёпанный нависает надо мной и лезет рукой под майку.

В майке и трусах мне можно спать, в пижаме нет.

– Боже, какой красавчик! А смотрит как! Прямо мурашки! – заглядывает в мой телефон Настя.

Самые красивые, самые чувственные, самые проникновенные фотографии получаются у него, когда болит спина. Сам сказал.

Публикация сделана всего час назад, а в комментариях уже сплошные сердечки. Дамы плещут восторгами. Я улыбаюсь и верю с трудом, что сегодня утром парень со снимка стонал мне в ухо, целовал, и снова говорил, что любит.

Он всегда мне это говорит, когда находится на пике эмоций. Любых.

– Надо же…, – улыбается Настя. – Представляешь, а ведь кто-то с ним спит!

Оlafur Arnalds, Bonobo – Loom

Вся кухня залита светом заходящего солнца – самое красивое и самое умиротворяющее время в сутках. «Наша сосна» сейчас нарисована реальностью на подложке из апельсиновых лучей, таких же ярких, как человеческая жизнь.

Лео стоит ко мне лицом, к своему любимому окну спиной, и нарезает на кухонном островке овощи соломкой для роллов.

Он даже не успевает поднять голову и посмотреть мне в глаза, а я уже знаю – что-то случилось. Нет, у него не опущены плечи, не уронена голова, не трясутся руки, он не лежит – он готовит, но я знаю: что-то не так.

– Что случилось, Лео?

Он поднимает глаза, и в то же мгновение я знаю, что это.

– Из клиники звонили. Вернулись результаты твоих анализов.