Грешная

– Куда и на сколько?

– Навсегда, – я сглатываю, смачивая сухое горло, – Давай уже разведемся. Пожалуйста…

Мое предложение, наконец, привлекает внимание Саши. Он включает светильник на своей прикроватной тумбочке, и наша спальня наполняется теплым приглушенным светом. Затем муж переворачивается на другой бок и приподнимается на локте, чтобы посмотреть на меня. Я чувствую этот озадаченный взгляд, но не отвечаю на него, продолжая сканировать потолок. Он медлит, будто прокручивая ситуацию в своем мозгу.

– Это исключено, Стелла, – наконец, спокойно говорит Саша, – Я собираюсь баллотироваться в депутаты, и мне нужен положительный имидж.

Кандидат, у которого есть полноценная, благополучная семья, имеет больший уровень доверия у избирателей. Это во-первых. А во-вторых… – он многозначительно смотрит на меня, и я уже знаю, чем он собирается козырнуть, – Наш развод может травмировать психику дочери.

Последняя фраза Саши находит сильный отклик в моей душе. Я опускаю веки, и передо мной встает образ нашей маленькой принцессы Леи: ее лицо украшает лучистая улыбка от уха до уха, а смех звучит как перезвон маленьких колокольчиков.

Открываю глаза и поворачиваю голову к Саше.

– У нас уже давно нет никакой семьи. Тем более, благополучной. А Лее будет только лучше, если ее родители станут счастливыми – пусть и по отдельности друг от друга.

Муж недовольно фыркает и тоже укладывается на спину.

– Черта с два ей станет лучше от этого, Стелла. И вообще… Рассуди здраво. Ты не имеешь своего дохода, потому что не обременена работой.

И жить, кроме как здесь, со мной, тебе негде, ведь пока твой папенька находится в доме престарелых, родительская квартира находится в долгосрочной аренде. Это весьма опрометчиво и недальновидно с твоей стороны – требовать развода, зная, что за душой у тебя ни гроша.

– И ты хочешь, чтобы мы продолжили жить в таком духе?! – во мне растет раздражение.

– А что не так? – отвечает вопросом на вопрос муж, холодно усмехаясь.

Я прищелкиваю языком.

Меня выводит из себя то, что Саша снова прикидывается идиотом, который не видит дальше своего носа. Или не хочет видеть, потому что ему это просто удобно.

– Все не так! – выпаливаю, – Ты вообще меня за человека не считаешь! Я чувствую себя просто предметом интерьера в твоей жизни, неотъемлемым аксессуаром – как ручная собачонка.

Муж шумно втягивает воздух, тоже нехорошо заводясь от этого разговора.

– Не болтай чепуху. Я все так же люблю тебя.