Пангея. Эльфы живого леса. Книга 6

Ведь если смотреть на него высоко сверху, то больше всего он напоминал этакие большие песочные часы. Одна часть которых примыкала к огромной серой скальной гряде, а другая, к не менее огромному зеленому лесному массиву.

Ну, а тонкой шейкой, между двумя этими полукружьями, словно границей являлся мощный каменный мост, дугой перекинувшейся через пусть и не широкую, но очень уж быструю лесную речушку.

И точно так же абстрактно разнилась и архитектура в этом странном городе.

Ибо в той его части, которая непосредственно примыкала к огромной скале, она была полностью гномьей, то есть каменной, мощной, приземистой и угловатой.

А в части примыкавшей к лесу совершеннейшей эльфийской, то есть легкой, деревянной, по большей части ажурной и стремящейся ввысь. Контрастный диссонанс, однако, ибо даже в знаменитом Перекрестке, я не видел такого архитектурного абсурда.

Ибо смотря на все это тут же возникало такое чувство, что кто-то из Великих просто взял и сложил вместе. Одну половину от арбуза, а другую от дыни, и вот такой вот получившейся абстрактный плод потом взяли и назвали город Березень.

Хотя мои мысли сейчас занимал не столько этот странный город, сколько дорога начинавшаяся сразу за ним, и к которой больше всего подошло определение просто обычного направления.

Так как никаких каменных или даже ракушечных плит на ней не было. А была она просто хорошо укатанная, почти что до зеркального блеска, сотнями и сотнями телег широкая земляная змея, уходящая в лес, вот и вся вам дорога.

Но, как не странно, было в этом всем что-то такое деревенско-посконное что ли, этакая картина дышащая покоем и свободой. Никаких тебе строго-прямых линий, подразумевающих под собой безжалостную вырубку и выкорчевку всех встреченных на своем пути деревьев.

А здесь же наоборот, всё шло как бы в обход, обтекая, иногда даже впритык, всевозможные молодые рощицы, разляпистые густые кустарники и даже одинокие видно сразу что многовековые деревья.

И между прочим враки это всё, что эльфы не рубят деревья и даже на них чуть ли не молятся.

Рубят они деревья, не меньше чем другие расы рубят, только делают это всегда именно столько сколько нужно и ни одной щепкой больше. Вот такая их экологическая рачительность и переросла со временем в сказку.

А лес вокруг меня был действительно хорош. Светлый, березовый, с чистой изумрудной травой и множеством рыжих белок, снующих по нему туда-сюда по своим беличьим неотложным делам.