Оборванная юность

На душе было тяжело, он не знал, что видит своих родных последний раз, и не мог знать, что будет с ними после его ухода на войну; глотнул застрявший комок в горле и шагнул в золотистую дымку заката.

Сергей Григорьевич Макаров, любящий отец и муж, ушел защищать свою семью и страну.

Тихий утопающий в густой зелени городок фашистская авиация бомбила два раза в день. Был повреждён железнодорожный узел, детский сад, промышленные и жилые здания. Повсюду были слышны стоны, женский крик, детский плач.

Шестнадцатого июля с боями в город вошли немецкие солдаты и начали устанавливать «новый порядок»: расстреливать, вешать, пытать… Расстреливали без лишних разговоров коммунистов, вешали подозреваемых в сопротивлении, пытали тех, в чьих семьях были родственники, ушедшие в Красную армию.

Немцы чувствовали свою безнаказанность и силу.

Андрей каждый день ходил в город за продуктами, за хлебом и об этих зверствах слышал в очередях от женщин. Когда возвращался домой, рассказывал, что творили фашисты. Мама, пряча лицо, потихоньку плакала и просила не говорить об этом Анечке.

Но смышлёная сестрёнка догадывалась, а старший брат строго ей говорил: «Утри нос и не хныкай». – Она послушно это делала.

Анастасия не ходила в магазин – боялась облавы. «Аусвайса» – документа – у неё не было, поэтому эта обязанность легла на плечи сына. Мальчишка фашистов не интересовал.

Однажды, когда Андрей вернулся из магазина, он застал в доме разруху: белые покрывала с кровати сорваны, на полу грязные следы от сапог, а мамы и Анечки не было.

Он бросился к соседям Лагутиным узнать, что произошло.

Баба Катя со слезами на глазах рассказала, что когда она пришла к Насте за мазью для ног, то в это время к крыльцу подъехала машина и в дом заявились немцы с полицаем.

– Их было трое. Они уже знали, что Сергей добровольно ушел в Красную армию. Кто-то донёс. Немцы были злые. А мордатый такой, полицай, сказал, что если бы Макаров не ушел воевать за большевиков, остался дома, как он, то немцы к нему бы не пришли.

Они обыскали весь дом, что-то искали. А мордатый верзила увидел патефон, – это которым наградили твоего отца за хорошую работу – завёл его, стал слушать песню: «Раскинулось море широко». И говорил: «Давно о патефоне мечтал». А их старший через мордатого переводчика стал допрашивать Настю, мол, в каких частях воюет муж? Ещё что-то спрашивал… Настя прижала к себе Анечку, пожимала плечами и говорила: «Я не знаю ничего». Он разозлился, ударил её два раза по лицу.