Цветочная лавка

– В доме ничего нет, даже сахара! – проворчала бабушка, едва Паулина перешагнула порог.

– Бабушка, доктор сказал, что тебе противопоказано употребление сахара, вот его и нет. Я уже привыкла пить чай без него. Так тоже хорошо.

– Ну уж нет. В этом мире вредно всё! Ты пей свой чай без сахара, а я не буду!

– Хорошо, – не имея сил спорить, согласилась Паулина. – Я могу сходить в магазин.

– Сходишь, когда зарплату получишь.

Девушка, вздохнув, прошла в свою комнату. На столе уютно расположилась стопочка собственноручно собранных гербариев.

Ей так нравилось бегать босой по траве, собирать редкие цветы, засушивать, навсегда сохраняя их, и любоваться эстетикой прекрасного творения.

Печаль океаном разлилась в душе Паулины. Порой ей так хотелось сбежать в самый тихий уголок земли и скрыться от осуждающих глаз бабушки. Раньше девушка выращивала на окне сансевиерию, но в один из дней бабушка, дабы проучить нерадивую внучку, швырнула горшечное растение вниз.

На следующий день дала деньги на поход в кино, чтобы заставить совесть умолкнуть. На них Паулина купила несколько гиацинтов и посадила их в одну ёмкость, чтобы те не скучали. Они радовали глаз каждый раз, когда девушка возвращалась с работы: аромат в комнате стоял бесподобный, а их расцветка поднимала настроение.

Ингрид приехала по нужному адресу. Возле дома припарковано не менее дюжины дорогих автомобилей, и музыка доносилась из распахнутых окон. В гостиной толпились люди, официанты сновали с подносами, любезно предлагая выпить.

Женщина не сразу заметила в толпе своего старого друга и хозяина дома Августа. В первую очередь ей бросилось в глаза обилие букетов – все вокруг было заставлено цветами, но при этом гостья не заметила ни единого цветка в горшке.

Оставив коробку с презентом в холле, Ингрид готовилась попасть в гущу праздника. Как вдруг кто-то ладонями закрыл ей глаза.

– Что за красота навестила нас? – услышала она за спиной и усмехнулась, узнав голос.

– Август! Только не смей этого говорить при Еве! – обернулась она, и мужчина, стоящий напротив, трижды поцеловал её в щёки.

– Ну, как ты поживаешь? – спросил он, и Ингрид приняла любимую позу – скрестила руки на груди. Так она выглядела ещё более деловой и статной, а этот жест проводил незримую черту между ней и остальным миром. Она не доверяла никому и даже самой себе.

– У меня ничего нового.