Катарсис. Наследие

– Упаси Триединый! Там у них – Разумник! Нам подозрения от Красных не нужны. Странный этот крестоносец. Заказ плевый – сопровождение. А такие силы! А его меч! Ты видела?

– А какой, папа, по-твоему, должен быть меч у Наследника? – пожала плечами дочь. – Ты не узнал его? Дважды похороненный Белый Хвост. Теперь – и правда – белый. А заказ не плевый. Не он сопровождает их, а они – его. Домой.

Глава наемников стиснул дочь в объятиях, расцеловал.

– Какая ты же умница у меня выросла! Беги в храм. Поставь свечу за их здоровье.

Знал бы сразу…

– Что бы ты сделал? – насмешливо бросила девушка, выскальзывая из захвата рук отца, направляясь к дверям, заперла их, повернулась. – Если они рядятся в чужие личины, то лучшее, что ты можешь сделать, – забыть о наших догадках. Если не хочешь проснуться однажды с моей косой на подушке. Хорошо, если без моей головы, отделенной от тела.

Главу наемников передернуло.

– Я думаю, что это – слухи.

– Может быть. А может, и нет. Голова любимого коня на подушке быстро образумила Князя Липу.

Даже если народ и врет. Но лучше верить в эти слухи. Судьба Охотников многих и многому научила. И нам бы поучиться у них.

– Так и быть! Открывай, давай сюда этот кувшин и лети в храм. Триединого забывать тоже не следует.

* * *

– Ну, здравствуй, Глаза и Уши, – впервые за последний месяц улыбнулся Белохвост.

– И тебе не кашлять, Хвост и Грива, – улыбнулся стройный, но невысокий юноша в хорошо сидящем костюме зелено-коричневых тонов, в котором когда-то тщедушный забитый мальчишка Пятый угадывался с трудом.

– Чем обязан такой чести? – Белый придержал коня, уравнивая скорости движения.

На выходе из Дома наемников Белого ждал караван Матерей Милосердия в количестве тридцати семи молодых женщин и девушек, при двадцати трех воинах в накидках крестоносцев. Половина из них была ездовыми на дюжине двуконных повозок. Матери шли в земли Дома Лебедя для организации Обители Милосердия – отделения ордена Милосердия на землях Лебедя.

В повозках везли необходимое на первых порах имущество. Только шесть девушек путешествовали верхом. Остальные – не умели, ехали в повозках.

Позже Белый узнал, что среди женщин, которых народ, скопом, называл Матерями Милосердия, именно Матерью – была только одна. У них оказалась своя структура, своя пирамида иерархии. Мать Милосердия была как Настоятель Оплота у орденов – глава будущей Обители Милосердия. Дальше шли – Сестры.