Венец

Откуда тогда столько сведений о перемещениях между мирами? У нас-то не всякий эльф об этом осведомлен, а у нее дома чуть ли не каждый человек о такой возможности знает?

Причем попадают эти самые попаданцы не только в другие миры, но еще и во времени путешествуют. Во временные узлы, с тем, чтобы поменять «неверно» сложившуюся историю. В войне там победить или диктатора какого во младенчестве кончить. Когда она все это мне рассказала, я, признаться, на минутку замечтался. Что было бы, если бы попал обычный русский следак, скажем, во времена призвания на княжение вождя гномов Рюэрка? И отговорил бы предков от подобной глупости, которая, по сути, положила начало конфликтам людей со Старшими расами? Наверное, ничего бы не изменилось.

Стукнули бы меня по голове да и притопили в ближайшем болоте. А история бы пошла, как и должна.

Сегодняшний наш разговор, как и все предыдущие, проходил в больничной палате. Обычной, хотел бы сказать я, но это было не так. После срыва, к которому привели события последних дней, девушку накачали седативами, обвешали блокирующими магию артефактами и привезли в закрытый лечебный комплекс.

Такой, куда простому человеку попасть не светило никогда в жизни, так как лечили тут только нелюдей. А Кэйтлин как раз и была магом. Единственным магом-человеком на Земле. На нашей Земле, в смысле.

В спецбольницу ее «упаковали», когда она здание управы чуть по камешку не разнесла. Только мы разобрались с кризисом, злодея убили, секту разоблачили и начали с некой надеждой смотреть в будущее, как это произошло.

Я тогда подумал – все, конец нам всем! Погребет под завалами. Мы тем вечером, точнее, ночью, мирно потребляли бренди вместе с бывшим шефом. Я в процессе этого действа заснул, что не удивительно – нервы, усталость, алкоголь. А проснулся от того, что здание тряслось и как бы стонало всеми своими железобетонными ребрами. Со сна подумал, что землетрясение и рванул к выходу. Но шеф ухватил меня за ворот и поволок к кабинетам Секции – именно туда эльфка увела девушку «на поговорить».

Зрелище до сих пор, как молнией выжженное, перед глазами стоит. Кабинет Амалайи затянут красноватым туманом, будто кто кровь из пульверизатора обильно распылил. В нем проскальзывают молнии – тоже красные. Бьют в стены, потолок, пол. Рикошетят, шипят, злятся. И голоса. Два голоса – один монотонный, будто бы не живой, ровно и упрямо повторяющий одну и ту же фразу на эльфском. И другой, яростный, выкрикивающий слова со скоростью пулемета.