Авессалом-4. Сын тьмы

Ну а Сим-Сам, в свою очередь плевать хотел на то, что тратить лунарии этим доходягам было попросту негде. И длилось эта история годы и десятилетия при его власти. А ещё сотни и сотни лет до него.

– Покайтесь! Покайтесь смертные! Ибо приидет, приидет он, Тёмный Владыка! Приидет и покарает вас всех, погрязших в грехе и разврате! Тёмный царь, владыка и господин, извергнутый из самой адской глубины Хириушара! Приидет час, и изойдёт земля чёрной желчью! И станет проклятое злато с доспехов тиранов прокисшей мочой.

И захлебнутся ею погрязшие в гордыне колоссы. И восславят вокруг имя Ашаи-Бессмертного, преданное поруганию. И станут люди как звери, и станут звери как… Ай! Не бей меня, собака! Ай! Ай!! Покайтесь! Покай…

Разбуженный криками очередного сумасшедшего пророка, Сим вздохнул, осторожно потянулся, закинув правую руку за голову, зевнул, поправляя мягкое покрывало. Прекрасная погода в это ясное осеннее утро наполнила его сердце необычной радостью. Потянувшись к столику у кровати, он нащупал зеркало в резной оправе, взяв его за ручку, поднёс к лицу, придирчиво рассмотрел своё отражение и остался им очень доволен.

Ещё бы, ровно подстриженные тёмные волосы, слегка водянистые, но выразительные глаза, уши, аккуратные и не такие уж и большие, ровный нос (его гордость), полные и красиво очерченные губы. Правда, один глаз был заметно меньше другого, а уголок рта слева слегка оттянулся вниз, но это уже как говорится, каким родился, таким и снарядился. Сим ещё раз вздохнул, на этот раз погромче, и положил зеркало обратно. Вышло не очень ловко: зеркало выскользнуло из пальцев и шлёпнулось о столешницу, слегка зазвенев.

– Какого хрена, Сим?!

Покрывало слева от него зашевелилось и откинулось, явив миру совершенно противоположную на вид личность. Вихрастая, всклокоченная шевелюра на голове Сама росла, казалось, поперёк всех правил природы, уши оттопыривались как опята, нос несколько раз переломанный, смотрел в сторону.

– Грязная жопа Ашаи Проклятого, Сим, ни свет ни заря! Сам не спишь и другим не даёшь, твою мать!

– Смотри ты, каким ты стал нежным, дорогой, – ухмыльнулся Сим.

 – А может быть мне вдруг стало невыносимо от того, что я каждое утро просыпаюсь в одной постели с тобой, грубым мужланом!

– Невыносимо ему… – Сам громко зевнул. Потом принюхался. – Эй, что за вонь?

– Где? – удивлённо принюхался Сим.

– А вот где! – Сам с оглушительным грохотом освободил кишечник от газов.

– Тьфу ты, мужлан! – Сим отбросил покрывало.