Каструм Альбум

1

– Хаким! Хаким! – звонкий голосок разрушил умиротворение утра.

Не по годам высокая белокожая девчонка неуклюже неслась к нему по кромке моря. Этот рассветный час – любимый из всех, потому что нет звуков в мире, есть только шорохи, слабые намеки на то, что случится в наступающий день. «Когда только успевают вырасти эти пухлощекие дети, превращаясь в нескладных недорослей с неуемными желаниями и скверными характерами», – думал Хаким, глядя на надвигающееся торнадо по имени Пилар.

* * *

Странным образом появилась эта девчушка в их местах.

Город света, Лусентум, раскинулся на ранее пустынном иберийском холме Тоссаль-де-Манисес, демонстрируя себя со всех сторон жителям белого берега. Владычество римлян коснулось всего Пиренейского полуострова. Рим ни в чём не отказывал своим гражданам. Иберийская резиденция была отстроена на совесть. Прочная крепостная стена и обширные термы служили прибывшим римлянам на белом берегу уже второе столетие. Высокие античные колонны обрамляли центральную площадь, увенчанную бронзовой статуей императора Александра Севера Марка Аврелия высотою в восемнадцать локтей. Чистая вода с гор неслась по сложной системе акведуков.

2

В один из тихих дней, когда ветер почти не беспокоит паруса, на веслах в бухту Альбуфереты вошел корабль, в трюмах которого находился живой товар. На берег сошли измученные долгим путешествием люди, и среди них была испуганная белокожая девочка с необычными для черноволосых смуглых спутников светлыми волосами. Практически сразу всех рабов распределили по зажиточным домам. Публичные торги, принятые в крупных портах того времени, здесь, как правило, не проводились.

Хаким встретил Пилар случайно, когда она плелась за толпой женщин, идущих вдоль берега с тяжелыми корзинами для сбора моллюсков. Она уже успела выучить несколько разговорных фраз. В это тихое утро девочка помогала выискивать среди песка и камней ракушки, но было видно, что уже изрядно устала. Отстав на приличное расстояние, уселась прямо на песок, низко опустив голову. Хаким подошел к ней поближе в надежде утешить, но увидел, что девочка не плачет, а просто сидя спит.

Он опустился рядом и долго смотрел за горизонт, позволяя мыслям течь, как им вздумается.

Он любил говорить сам с собой. Странная привычка, но для него неискоренимая.

– А почему на волнах белые пушистики? – раздался голос, звонкий, как чоканье двух хрустальных бокалов на королевской свадьбе.

– Когда дует ветер, волны наряжаются в белые кружева.