Испытатель. Шпион товарища Сталина

Надо сказать, что в то замечательное и кому-то сейчас очень далёкое время американские нейлоновые чулки были страшнейшим дефицитом. В самих США они едва-едва появились, поэтому у нас их носили лишь любовницы наркомов, да и то не все.

Остальные советские женщины лишь после войны, точнее, в середине пятидесятых годов прошлого столетия, смогли испробовать нейлоновое чудо лёгкой промышленности, превращавшее практически любые женские ноги в ножки богинь.

Бесполезно было объяснять Лобку, что моя жена давно ушла к рыжему здоровяку-интенданту, благоразумно променяв тоскливое ожидание мужа из его нескончаемых испытательных полётов на полноценную половую жизнь на приятных китайских шёлковых простынях и еженедельные театральные походы, каждый из которых захватывает воображение предстоящим выходом в свет в новом сногсшибательном наряде.

Тем более бесполезно было рассказывать об отсутствии какой-либо полноценной личной жизни у несчастной Верочки, которая работала в своей лаборатории день и ночь, как ломовая лошадь, причём не где-нибудь, а на ответственейшей апробации макетов французских и американских двигателей, которые планировалось кардинально улучшить под потребности новейших советских истребителей.

Муж Веры, худющий, как трость, очкарик-архитектор, ушёл к балерине. Прежде чем хлопнуть дверью, он фальцетом выкрикнул в дверной проём коммунальной квартиры, что ему не интересна жена, сутками пропадающая на работе и приползающая, наконец, домой в таком виде, который не доставляет никакого эстетического наслаждения.

Правда, Лобок не требовал никаких объяснений. Он просто взял меня «на карандаш».

Нельзя, заниматься посторонними вещами на рабочем месте. Никто не спорит!

Великолепные цветные плакаты (сколько же средств на них угробили!) сочно изображали колоритную работницу в алой косынке, которая, строго нахмурив брови и подняв вверх указательный палец, с леденящим душу видом строго предупреждала: «Враг коварен, будь начеку!» Они были щедро развешаны везде, даже, кажется, над очками в просторной заводской уборной и, конечно же, в цеху перед токарными станками, а также во всех тёмных углах секретной лаборатории Веры.

Я всегда был глубоко убеждён, что в бездушных правилах скрывается Инструкция Зазеркалья, так я её мысленно прозвал. Она гласит: «Внимательно читай, но поступай сообразно обстановке, зачастую в точности наоборот». Если запретов слишком много, а невмоготу, то любой здравомыслящий человек пойдёт по пути нарушения запретов.