Венец триумфатора

Плакида был наречен Евстафием, а его жена Татиана – Феопистой. Под этими именами и сподобились они впервые в своей жизни приобщиться Святых Таин – Тела и Крови Господних.

Но прежде того служитель алтаря преподал крещаемым Божий закон (Декалог), данный Господом Моисею, наказав заучить его наизусть.

– Отныне вы должны жить по этим заповедям, что бы с вами ни случилось, какие бы тяжкие обстоятельства не преследовали вас. Вы запомнили их? – он пристально взглянул в глаза стратилату.

– Да, отче. Я запомнил.

Сердце мое приняло заповеди, и мы не отступим от них.

Священник согласно кивнул. Он, похоже, не сомневался в добропорядочности и прямоте Плакиды, в его могучей воле, способной брать ответственность на себя. После причастия и благодарственных молитв, провожая супругов к дверям храма, иерей заговорил снова, напутствуя уходящих:

– Христос с вами! Теперь Он никогда не отойдет от вас, никогда. С Ним вы пройдете земную жизнь, к Нему явитесь на Страшный суд… Но и в раю, – неожиданно прибавил священник с волнением, – и в раю не забывайте этого решающего в ваших жизнях часа! Пусть там, среди блаженных праведников, сохранится у вас память и обо мне, Божьем слуге и грешном человеке Иоанне.

Я смиренно, – иерей опустил голову, – смиренно прошу ваших молитв о моей слабой и немощной душе…

Так сказал отец Иоанн, точно наперед зная, что произойдет с домом стратилата в дальнейшем, через какие испытания и напасти суждено пройти этим добрым христианам, крестившимся в его храме, и как они с ними справятся.

Конечно, и имена он дал им не случайные, но знаменательные, ибо Евстафий в переводе с греческого значит «твердостоящий», а Феописта по-русски – это «верная Богу». Кто знает, чем руководствовался священнослужитель, нарекая имена обращенным, но очевидно, что уста его, как уста всякого честного иерея, были вверены Господу.

Ему же, Господу нашему Иисусу Христу, безраздельно вверили с того часа свои души стратиг Плакида, запечатленный Евстафием, и его домашние, также сменившие имена Бога ради, как свидетельства об исповедании веры.

После крещения Евстафий, едва добравшись до дому и наскоро, без объяснений попрощавшись с женою, вскочил на своего верного коня и умчался с глаз растерявшейся Феописты.

Как будто он вновь отправился на охоту, но супруга его догадывалась, что это не совсем так. Стратиг отошел от охотничьей страсти и влекло его в дальние дали вовсе не желание размяться и добыть зверя.