Нарисовать свою любовь

Он положил руку на голову дочери, будто хотел погладить, но остановился на полпути. Его мысли внезапно стали совсем далеко отсюда, и он забыл, зачем пришел. В такие моменты Кристине всегда становилось неловко и даже чуть-чуть жаль отца.

Она села на край кровати и серьезно спросила:

– Пап, ты же что-то хотел сказать?

– Ах да! – спохватился он, проведя рукой по волосам. – Немного отвлекся… Я понимаю, что у тебя сейчас непростой период в жизни: экзамены, мысли о поступлении, полная неразбериха в голове…

– Папа, не тяни!

–… И чтобы сделать твою жизнь ярче и веселее, я хочу вручить тебе небольшой подарок!

Он протянул ей небольшой предмет, завернутый в бумажный пакет.

Кристина взяла подарок и с интересом начала его рассматривать со всех сторон.

– Что там?

– А ты разверни и посмотри!

– Ты у меня самый любимый! – радостно закричала она, снова бросаясь на шею к отцу.

– Ты сначала посмотри, может, не понравится! – рассмеялся тот. Папе не терпелось увидеть реакцию дочери на подарок.

Девушка с нетерпением начала разматывать сверток.

Засунув руку в пакет, Кристина вытащила оттуда небольшой блокнот с черепашками. Точнее, он был очень похож на альбом-блокнот, только очень толстый и с дорогими акварельными листами. Она не спеша пролистала его, понюхала страницы, загнула уголок листа, а затем аккуратно расправила обратно.

– Здорово, – Кристина снова и снова перелистывала страницы. – Он очень хороший и, наверное, дорогой! Листы плотные, как раз подойдут для акварельных работ. В нем можно рисовать теми карандашами, которые ты мне подарил на прошлый день рождения! А мой старый скетчбук уже почти закончился.

– Я очень рад, что тебе понравился подарок, – папа от радости заулыбался и обнял дочь. – А за цену не переживай – мне для тебя ничего не жалко!

– Папа, ты у меня самый-самый! – прошептала она ему на ухо. – Спасибо тебе огромное! Только ты понимаешь меня в этом доме.

– Маме не говори! Это будет наш с тобой секрет! – шепотом ответил он и подмигнул.

***

Кристина удобно расположилась на подоконнике, замотавшись в теплый пушистый плед, и в задумчивости грызла карандаш.

Это была дурацкая привычка, но она никак не могла с ней расстаться. В таком состоянии – полной прострации – девушка могла сидеть долго и невидящим взглядом смотреть в окно. И в этой задумчивости она карандаш уничтожала быстрее, чем использовала по своему прямому назначению. Но грызла его девушка не потому, что считала вкусным или полезным, а из-за нервов.