Авдеевы тропы

Раз так, то надо смириться пред тем, чьими руками высшая сила осуществляет возмездие. В этом князь искренне убеждён, и это он смело высказывает самому Батыю, чем вызывает у того определённую симпатию.

Однако такие взгляды разделяют далеко не все в окружении Александра. Не понимают его брат Андрей, старший сын Василий, да не всегда и любящая жена Александра. Что уж говорить о рядовых дружинниках, простых людях! Впрочем, поначалу и сам он проявляет горячность и нетерпимость к врагу.

«Как дядя, как братовья, лучше сгинем, чем поклонимся!» – заявляет Александр Невский своему отцу в первой книге романа. Но став ответственным за судьбу страны, он начинает мыслить по-иному: «До поездки в Орду я ещё тоже колебался. Теперь сомнений нет. Сила у монголов неисчислимая. Биться с ними сейчас всё равно что идти навстречу буре, думая утихомирить её». Это тоже из диалога отца с сыном, только теперь в роли первого выступает сам Александр Ярославич, вразумляя своего колеблющегося первенца Василия.

Основной конфликт в романе – спор между двумя братьями, двумя великими князями Александром и Андреем. Первый, объективно оценивая силы сторон, призывает отказаться от всякой мысли о вооружённом сопротивлении и платить захватчикам десятину, пока они не требуют большего. Второй не хочет смириться даже в малом, постоянно рвётся в бой и мечтает дать отпор врагу объединёнными силами русских при поддержке иноземцев-католиков.

Правда, собрать такое войско не удаётся, и он бежит за границу, не в силах противостоять нашествию ханского воеводы Неврюя.

Те, кто уже прочитал «Жизнь Клима Самгина» Максима Горького, наверняка обратили внимание на такой эпизод:

– Итак, Ваня, что же сделал Александр Невский? – спрашивал он, остановясь у двери и одёргивая рубаху. Дронов быстро и чётко отвечал:

– Святой благоверный князь Александр Невский призвал татар и с их помощью начал бить русских…

– Подожди, – что такое? Откуда это? – удивился учитель, шевеля мохнатыми бровями и смешно открыв рот.

– Вы сказали.

– Я? Когда?

– В четверг…

Учитель помолчал, приглаживая волосы ладонями, затем, шагая к столу, сказал строго:

– Это не нужно помнить.

У него была привычка беседовать с самим собою вслух. Нередко, рассказывая историю, он задумывался на минуту, на две, а помолчав, начинал говорить очень тихо и непонятно.