Темная лошадка

Дескать, уже сил нет без развития образования! И привлечение новых специалистов из-за границы затрудняется, ибо в России отсутствует высшее учебное заведение, где они бы могли преподавать новым поколениям деятелей науки и ковать себе славу создателей академических школ!

Прошение подписали его собственный отец – знаменитый Леонард Эйлер[1 - Леонард Эйлер (1707–1783) – знаменитый швейцарский и русский математик, механик, физик и астроном.], почти все мои учёные, да ещё и главы всех корпусов. Пришлось всё-таки согласиться, хоть и не хотелось мне тратиться ещё на одно учебное заведение.

Количество преподавателей в корпусах уже было значительным, да и их общее желание растить ещё и научных работников тоже заставляло серьёзно рассмотреть подобную возможность.

??????

– Господа, мы решили удовлетворить ваше прошение и учредить в России университет!

Слова мои вызвали очевидную радость у приглашённых учёных и администраторов. Особенно возбудился старый слепой Леонард Эйлер, который даже подпрыгивал на своём кресле.

Его сын Иван с моего разрешения поднялся и начал ответную речь:

– Ваше Императорское Высочество! Вы открываете новое сердце, которое будет отныне биться в теле науки русской и оживит кровь ея! – как его понесло, Господи! Накипело у него, чувствуется, хорошо скрывал! Я Ивана даже уважать стал больше, выходит, он ждал-копил, пока момент удачный не появится. Эйлер-младший минут двадцать вещал в столь выспренном стиле, что я даже подумал, а не поэт ли он.

Оказалось, что это не он поэт.

После своей речи Иван начал читать оду «На учреждение университета» Гавриила Державина[2 - Державин Гавриил Романович (1743–1816) – русский поэт и государственный деятель.], который, оказывается, уже несколько лет служил в канцелярии Академии наук. Ода была отличная! Вот не хуже Ломоносовских вышла! Я даже растрогался.

Пришлось объявить своё высочайшее благоволение к сему пииту[3 - Поэт (уст.)] и распорядиться напечатать оду для всеобщего внимания. Державин… М-да, слышал, но даже не вспоминал раньше.

Поэты они как бы были сами по себе. Ломоносов заложил могучее основание как национальной поэзии, так и литературы вообще – одни правила русского языка чего стоили… Но до стихов мне дела не было, а здесь такая поэма.

Но на этом закончить аудиенцию было бы неправильно.

– Определяем, что университет будет именоваться Императорским, а местом размещения назначаем ему Стрельну, в котором дарим для его устроения свой дворец.