Печать Аваима. Забытый во Мраке

Тамаш взволнованно прислушался —разговоры в такой час ничего хорошего не сулят.

Лекарь тихо спрыгнул обратно в комнату и, не дожидаясь продолжения, потряс Эрнальда за плечо. Юноша испуганно подскочил, но лекарь прижал палец к губам и молча кивнул в сторону окна: голосов стало заметно больше. Парень округлил глаза и, затравленно озираясь, бросился к двери, но Тамаш цепко ухватил его за руку и покачал головой. Огромные глаза юноши стали еще больше, рот скривился от страха, он часто задышал и, казалось, вот-вот рухнет в обморок.

Тамаш усадил мальчишку на кровать, всучил сапоги, обулся сам и перекинул через плечо сумку. Когда Эрнальд был готов, лекарь протянул ему кинжал с ножнами, выменянный вечером на старый меч и кольчугу, и встал под окном, жестами показав, чтобы выбирался на крышу. Подсадил его и сам протиснулся следом. Голоса внизу стали тише, а потом и вовсе скрылись в доме. Тамаш осторожно полез вверх по черепице, Эрнальд не отставал. Перебравшись через конек, оба замерли.

Через несколько мгновений они услышали, как заскрипела дверь и несколько человек с грохотом ввалились в каморку, но обнаружив пропажу, бурно выместили досаду на единственной кровати, а голос Сесилии громко запричитал:

– Пресветлая Матерь, заступница наша! – от волнения раскатистый южный акцент стал еще сильнее, – Пропал всерадетель-то! Ох, прибрала его нечестивая Тьма.

Сохрани нас Виата-благодетельница!

– Да, можт, пригрезился тебе всерадетель-то? – грубо оборвал ее хриплый мужской голос, – никто, окромя тебя, ни меченного, ни радетеля того не видал.

– Да как же не видали-то? Полный сад был, когда он того, в обморок свалился.

Дружный хохот заглушил голос Сесилии.

– Хорош всерадетель, – отсмеявшись проговорил все тот же хриплый голос, – ладно, Сесилия, завтра пиво поставишь за беспокойство.

– Мужики, – прогнусавил новый голос, – у козлопаса давеча брага поспела. Авось навестим?

– Козлопасу, значит, тоже пива поставишь, – просипел первый, – за то, что мы его разбудим.

Айда, мужики.

И продолжая язвить, они шумно удалились. Вскоре на улице послышались недовольные голоса, и снова стало тихо.

– Почему они ушли? – одними губами спросил Эрнальд.

– Боятся, – пожал плечами Тамаш, – спящего скрутить – это тебе не гоняться по ночам за проклятыми. К тому же праздник у них сегодня.

– И что теперь делать?

– Спустимся обратно и выйдем потихоньку, – снова пожал плечами лекарь, – никто все равно ей не поверил.