Восточный конвой

Где-то в середине ночи, окончательно разуверившись в возможности уснуть, он почувствовал вдруг твердую уверенность в том, что сию минуту ему позвонит Ева. Ощущение было настолько сильным, что он тут же поднялся и пошел в ванную бриться – хотя телефон его не был оборудован видеоблоком, и Ева никак не могла бы разглядеть двухдневную щетину.

Он втирал в свои впалые щеки лосьон, когда телефон грянул – застрочил короткими очередями, частыми, как пульс бегуна на финише дистанции.

Милов метнулся к аппарату, распластываясь в воздухе, словно бы бросался на вооруженного противника, чтобы выбить из его руки финку или ствол.

Схватил трубку.

То была действительно Ева. Слышно было прекрасно, как и всегда, когда звонили из Штатов, а не откуда-нибудь из Бибирева или Выхина.

– Что ты делаешь? – Это была всегдашняя ее манера: обходиться без предисловий.

– Не сплю.

– Естественно. Хотя… ну да, у вас же ночь. У тебя ночь?

– Пока еще ее не отменили.

– А чем занимаешься днем? Всё ловишь гангстеров?

– Да нет, – сказал Милов после крохотной паузы.

 – Уже не ловлю. Вышел, как говорится, в тираж. .

– Неужели?

– Так полагается. Прошло мое время. Одно прошло, другое пришло… Жизнь, одним словом.

– Ты ведь еще совсем не старый.

– Ну, в общем… так получилось.

– Тебе грустно?

– Не без того.

– О, не надо грустить. Только сейчас для тебя и начнется настоящая жизнь. Много свободного времени, можно путешествовать, объездить весь мир. Я права?

– Хочу увидеться с тобой, – эти слова вырвались у него невольно.

– И мне тоже очень хочется!

Такие желания возникали у Евы раз или два в год. Что у нее было в промежутках, Милов не знал и не хотел знать.

– Ты и в самом деле очень хочешь встретиться?

Словно бы она и так не знала. Милов проглотил комок и ответил:

– Приезжай. Тогда сама поймешь.

– Не могу. У меня пациенты, и надвигается конференция. Очень много сумасшедшей работы. Поскучай еще немного. Я тоже буду скучать. Сейчас у меня просто нет времени. Пойми и не обижайся.

Как только смогу, позвоню тебе, и ты приедешь. Если только (тут голос ее сделался чуть более напряженным) ты действительно свободен. У тебя ведь никого не появилось? Ты и на самом деле свободен?

– Как ветер.

– Ты мне изменяешь? Сознавайся немедленно!

– Каждый день, – улыбнулся он. – А ты?

– С утра до вечера только тем и занята, не беспокойся.

– Ах, вот на что уходит твое время! Я уязвлен до глубины души, разгневан, взбешен и жажду крови.