Серый пилигрим

Серый пилигрим

Владимир Василенко

Этот мир только недавно оправился после страшного катаклизма, который уничтожил три четверти человечества и оставил на теле планеты гигантский шрам, именуемый Разломом. Разрозненные города-государства объединяются под началом нового лидера – императора Валора. Кто-то видит в этом благо, кому-то не по душе новые порядки. А есть и те, кто ведет свою собственную тайную войну, возрождая древний орден Серых пилигримов…

Часть первая. Серый и Черный

1

Валемир, год 237-й от Разлома, осень

Вот всегда так! Можно дрыхнуть хоть до обеда – вскакиваешь чуть свет.

Нужно встать пораньше – едва получается голову от подушки отодрать…

Барт с мрачным видом разглядывал потрескавшиеся от старости потолочные балки, размышляя – а не послать ли всю эту затею псу под хвост. По утрам, на свежую голову, многие гениальные планы не кажутся такими уж гениальными. А вдруг Индюк про все узнает? Тут фантазия юного Твинклдота, обычно не ведающая границ, отказывала.

Как видно, щадя и без того потрепанные нервы.

Зевнув так, что позавидовал бы и бегемот, Барт рывком сбросил с себя одеяло. Ёжась от утренней прохлады, приступил к водным процедурам. Начал с лица и шеи, затем тщательно прочистил уши, смочил волосы на затылке, чтобы не торчали непослушными вихрами. С сомнением потрогал волоски над верхней губой. Бриться не стал – время уже не терпит, да и кожа покраснеет. Выглядеть будет еще более несолидно, чем с таким вот рыжим пушком.

Ещё и порежешься, как всегда.

Надел все парадное. Старенький, но еще вполне приличный сюртук, доставшийся в наследство от младшего «индюшонка», Бонацио, после того, как тот растолстел настолько, что перестал в него влезать. Белую манишку без пятен на видных местах. Штаны в узкую полоску. Штиблеты с медными пряжками. В левый внутренний карман – к самому сердцу – сунул туго набитый кошелек.

Индюк, то есть, простите – почтеннейший Донателло Твинклдот, брат трагически сгинувшего в пустошах папеньки Барта – вместе с двумя старшими отпрысками отправился вдоль побережья в Тиелат за каким-то важным грузом.

Предшествовал этому событию продолжительный и весьма неприятный разговор.

– С самого детства ты не устаешь огорчать меня, Бартоломью, – скорбно вздыхал дядя, сняв свои маленькие очки в медной оправе и щурясь на Барта усталыми, вечно слезящимися глазами.